Детство и юность К. Бальмонт в возрасте 4 -х лет. 1875 г. БАЛЬМОНТ Константин Дмитриевич родился 3 (15) июня 1867 в деревне Гумнищи Шуйского уезда Владимирской губернии в семье земского деятеля. Формирование личности Бальмонта прошло этапы, традиционные для отпрысков помещичьих «гнезд» последней трети 19 в. «Моими лучшими учителями в поэзии были – усадьба, сад, ручьи, болотные озерки, шелест листвы, бабочки, птицы и зори» , – сказал писатель о себе в 1910 -е годы. Как и сотни мальчиков его поколения, Бальмонт рано заражается революционно-бунтарскими настроениями. В 1884 его даже исключают из гимназии за участие в «революционном кружке» . Гимназический курс в 1886 заканчивает во Владимире и сразу поступает на юридический факультет Московского университета. Через год из университета его также отчисляют – за участие в студенческих беспорядках. Следует непродолжительная ссылка в родную Шую, затем восстановление в университете. Но полного курса Бальмонт так и не закончил: в 1889 бросает учебу ради занятий литературой. В марте 1890 впервые переживает острое нервное расстройство и пытается покончить в собой.
ДЕТСТВО Как прелестен этот бред, епет детских слов. Предумышленности нет, ет в словах оков. Сразу - Солнце и Луна, вёзды и цветы. Вся Вселенная видна, ет в ней темноты. Всё что было - здесь сейчас, сё что будет - здесь. Почему ж ты, Мир, для нас - е ребёнок, весь?
Личная жизнь Л. М. Гарелина Одной из самых драматических страниц жизни Константина Бальмонта стала история его взаимоотношений с первой женой, Ларисой Гарелиной. Этот брак для обоих супругов обернулся мучительной жизнью, демоническим, по словам поэта, и даже дьявольским ликом. В начале 1890 года, от менингита, прожив четыре недели, умерла девочка - их первый ребёнок. Второй ребенок, сын Николай - страдал психическим заболеванием. Жизнь осложнялась подозрительным, ревнивым отношением жены к мужу, её пристрастием к алкоголю. Жена не сочувствовала ни литературным устремлениям, ни революционным настроениям супруга и была склонна к ссорам Угнетала бедность. В жизненных интересах не было общности. В отчаянии Бальмонт решил покончить жизнь самоубийством. 13 марта 1890 года он выбрасывается из окна третьего этажа московской гостиницы. К счастью, поэт не погиб.
Вторая жена поэта, Екатерина Алексеевна Андреева-Бальмонт - родственница известных московских издателей Сабашниковым, происходила из богатой купеческой семьи (Андреевым принадлежали лавки колониальных товаров) и отличалась редкой образованностью. Современники отмечали и внешнюю привлекательность этой высокой и стройной молодой женщины «с прекрасными чёрными глазами» . С Екатериной Алексеевной Константина Бальмонта объединяла общность литературных интересов; супруги осуществили немало совместных переводов, в частности, Герхарда Гауптмана и Одда Нансена. В 1901 году в семье родилась дочь Ниника - Нина. Екатерина Алексеевна Андреева
В начале 1900 -х годов в Париже Бальмонт познакомился с Еленой Константиновной Цветковской (1880- 1943), дочерью генерала К. Г. Цветковского, тогда - студенткой математического факультета Сорбонны и страстной поклонницей его поэзии. Последняя, «не сильная характером, …всем существом вовлеклась в водоворот безумств поэта» , каждое слово которого «звучало для неё как глас Божий» . Бальмонт, судя по некоторым его письмам, в частности - Брюсову, не был влюблён в Цветковскую, но вскоре начал испытывать в ней необходимость как в действительно верном, преданном друге. Постепенно «сферы влияния» разделились: Бальмонт то жил с семьёй, то уезжал с Еленой; например, в 1905 году они уехали на три месяца в Мексику. Семейная жизнь поэта окончательно запуталась после того, как в декабре 1907 года у Е. К. Цветковской родилась дочь, которую назвали Миррой - в память о Мирре Лохвицкой, поэтессе, с которой его связывали сложные и глубокие чувства. Появление ребёнка окончательно привязало Бальмонта к Елене Константиновне, но при этом и от Екатерины Алексеевны он уходить не хотел. Душевные терзания привели к срыву: в 1909 году Бальмонт совершил новую попытку самоубийства, снова выбросился из окна и снова уцелел. Вплоть до 1917 года Бальмонт жил в Санкт. Петербурге с Цветковской и Миррой, приезжая время от времени в Москву к Андреевой и дочери Нине.
Творчество Поэзия Бальмонта, в отличие от многих других коллег-символистов, оптимистична, светла, далека от мистики, роковых предзнаменований и прочих тревожащих души настроений, которыми было пронизано творчество современников. В СССР «буржуазный поэт» Бальмонт был на многие годы забыт. Если его поэзию и вспоминали, то далеко не лучшие стихи и только с разоблачительными целями - как образчик «упадничества» . Ныне же очевидно, что Бальмонт был выдающимся представителем «серебряного века русской литературы» , а его поэзия и сейчас радует благодарных читателей.
Поэты-символисты, по словам самого же Бальмонта, «всегда овеяны дуновениями, идущими из области запредельного» . Им было свойственно стремление к тому, чего нет. И это стремление возводилось в ранг философии. Подобные веяния исходили из философии А. Шопенгауэра, влияние которой испытывала вся Западная Европа последней трети XIX в. Задача философии Шопенгауэра заключалась в том, чтобы освободить человека от страстей, отречься от жизни. В поэзии Бальмонта все это находит отражение. Мотивы его лирики построены на противопоставлении некоторых вечных понятий: вечность-мгновение, смерть -бессмертие. Основные образы-символы его поэзии - Солнце, Луна, Время и т. д.
Символы К. Бальмонта Говоря о символах в лирике Бальмонта, следует сказать, что образ-символ Луны играет в его поэзии большое значение. Луна - символ тишины, она подчиняет себе все живое: Восхвалим, братья, царствие Луны, Ее лучом ниспосланные сны, Владычество великой тишины. Луна - символ женственности. Неудивительно, что Бальмонт использовал его в своем творчестве, ведь одним из принципов символизма была идея вечной женственности. Мы подчиняемся, склоняемся Перед царицей тишины, И в сны свои светло влюбляемся По мановению Луны. У Бальмонта есть еще несколько стихотворений, где луна возникает именно как символ тишины, например «Лунное безмолвие»: «В лесу безмолвие возникло от Луны» .
В лесу безмолвие возникло от Луны, Но внятно чудится дрожание струны, И свет властительный нисходит с вышины. Какая сонная над лесом красота, Как чётко видится мельчайшая черта, Как стынет скованно вон та сосна и та. Воздушно-белые недвижны облака, Зеркально-царственна холодная река, И даль небесная во влаге глубока. Непрерываемо дрожание струны, Ненарушаема воздушность тишины, Неисчерпаемо влияние Луны. Слова любви всегда бессвязны, Они дрожат, они алмазны, Как в час предутренний - звезда; Они журчат, как ключ в пустыне, С начала мира и доныне, И будут первыми всегда; Всегда дробясь, повсюду цельны, Как свет, как воздух, беспредельны, Легки, как всплески в тростниках, Как взмахи птицы опьяненной, С другою птицею сплетенной В летучем беге, в облаках.
Последние годы жизни В 1940- 1942 годах Бальмонт не покидал Нуази-ле-Гран; здесь, в приюте «Русский дом» , он и скончался ночью 23 декабря 1942 года от воспаления лёгких. Его похоронили на местном католическом кладбище, под надгробной плитой из серого камня с надписью: «Constantin Balmont, poète russe» («Константин Бальмонт, русский поэт»). Из Парижа попрощаться с поэтом приехали несколько человек: Б. К. Зайцев с женой, вдова Ю. Балтрушайтиса, двое-трое знакомых и дочь Мирра. Ирина Одоевцева вспоминала, что «…шёл сильный дождь. Когда гроб стали опускать в могилу, она оказалась наполненной водой, и гроб всплыл. Его пришлось придерживать шестом, пока засыпа ли могилу» [. Французская общественность узнала о кончине поэта из статьи в прогитлеровском «Парижском вестнике» , который сделал, «как тогда полагалось, основательный выговор покойному поэту за то, что в своё время он поддерживал революционеров» [. С конца 1960 -х гг. стихи Бальмонта в СССР стали печатать в антологиях. В 1984 г. издан большой сборник избранных произведений.
Память 12 мая 2011 года в Вильнюсе (Литва) был открыт памятник Константину Бальмонту. 29 ноября 2013 года была открыта мемориальная доска Бальмонту в Москве по адресу Большой Николопесковский переулок, дом 15, строение 1 (на доме, в котором он жил последние пять лет перед отъездом за границу). Архитектор М. Корси, скульптор А. Таратынов. Рельеф на доске выполнен по портрету работы Валентина Серова 1905 года.
Интересные факты Многие биографы поэта считают судьбоносным для него число 42: в 1942 году умерла его первая жена, Лиза Гарелина; в 42 года Бальмонт посетил Египет, о котором он мечтал с детства; в 42 года он пережил творческий кризис; он родился через 42 года после восстания декабристов и всю жизнь жалел, что не оказался с ними на Сенатской площади. Бальмонт ушел из жизни 1942 года. К. Д. Бальмонт рассказывал в автобиографии о том, что очень рано начал влюбляться: «Первая страстная мысль о женщине - в возрасте пяти лет, первая настоящая влюблённость - девяти лет, первая страсть - четырнадцати лет» , - писал он. «Блуждая по несчётным городам, одним я услаждён всегда - любовью» , - позже признавался поэт в одном из своих стихотворений. Валерий Брюсов, анализируя его творчество, писал: «Поэзия Бальмонта славит и славословит все обряды любви, всю её радугу. Бальмонт сам говорит, что, идя по путям любви, он может достигнуть „слишком многого - всего!“»
Спасибо за внимание! Выполнили ученицы 11 -б класса: Данилова Мария, Лукина Кристина, Михайлова Екатерина, Ямадинова Екатерина.
Министерство образования и науки Российской Федерации
Реферат
На тему: «Самый субъективный поэт раннего символизма - К.Д. Бальмонт».
г. Санкт-Петербург 2008 г.
Введение
Характеристика творчества Бальмонта
Константин Бальмонт в воспоминаниях современников
Заключение
Список использованной литературы
Введение
Для поэзии конца 19-го начала 20-го веков выходит на первый план проблема лирического героя. Лирика этого периода приобретает черты максимальной личностности, даже некой духовной интимности, и вместе с тем духовного обнажения. После некоторого застоя, который наблюдался в русской поэзии во второй половине 19-го века, на сцену выходят новые поэты, с новыми образами и новыми темами. И самое важное, что они приносят в своем творчестве - это яркое, неприкрытое «я» лирического героя, которое порой невозможно или очень трудно отделить от живого «я» самого автора.
Одним из первых поэтов, сделавших «я» центром внимания в своих произведениях, стал Константин Бальмонт - поэт сложной судьбы и, по характеристикам современников, человек особой тонкой душевной организации.
Константин Дмитриевич Бальмонт (1867-1942) является самым ярким выразителем импрессионистической стихии в раннем русском символизме, поэзия которого оказала огромное воздействие на русскую поэтическую культуру начала века. В течение десятилетия, вспоминал Брюсов, Бальмонт «нераздельно царил над русской поэзией». В 90-х годах вышли сборники его стихотворений: «Под северным небом» (1894), «В безбрежности» (1895), «Тишина» (1897);.в 900-е годы, в период творческого взлета Бальмонта,-»Горящие здания» (1900), «Будем как солнце» (1903), «Только любовь» (1903).
1. Характеристика творчества Бальмонта
Писать Бальмонт стал очень рано, 9 лет, но «начало литературной деятельности было сопряжено со множеством мучений и неудач». В течение четырех или пяти лет ни один журнал не хотел его печатать. «Первый сборник моих стихов, - говорит он, - который я сам напечатал в Ярославле (правда, слабый), не имел, конечно, никакого успеха. Первый мой переводный труд (книга норвежского писателя Генриха Иегера о Генрихе Ибсене) был сожжен цензурой. Близкие люди своим отрицательным отношением значительно усилили тяжесть первых неудач». Но весьма скоро имя Бальмонта, сначала как переводчика Шелли, а со средины 1890-х годов - как одного из наиболее ярких представителей русского «декадентства», приобретает очень громкую известность. Блеск стиха и поэтический полет дают ему доступ и в издания, враждебные декадентству - «Вестник Европы», «Русскую Мысль» и другие. В 1900-х годах литературная деятельность Бальмонта особенно тесно примыкает к московским «декадентским» издательствам: «Скорпион» и «Гриф».
Основная черта поэзии Бальмонта - ее желание отрешиться от условий времени и пространства и всецело уйти в царство мечты. В период расцвета его таланта, среди многих сотен его стихотворений, почти нельзя было найти ни одного на русскую тему. В последние годы он очень заинтересовался русскими сказочными темами; но это для него чистейшая экзотика, в обработку которой он вносит обычную свою отрешенность от условий места и времени. Реальные люди и действительность мало его занимают. Он поет по преимуществу небо, звезды, море, солнце, «безбрежности», «мимолетности», «тишину», «прозрачность», «мрак», «хаос», «вечность», «высоту», «сферы», лежащие «за пределами предельного». Эти отвлеченные понятия он для вящей персонификации даже пишет с большой буквы и обращается с ними как с живыми реальностями. В этом отношении он, после Тютчева, самый проникновенный среди русских поэтов пантеист. Но собственно живую, реальную природу - дерево, траву, синеву неба, плеск волны - он совсем не чувствует и описывать почти и не пытается.
К. Бальмонт долгое время занимал признанно-лидирующее положение среди русских символистов, и это положение было достигнуто не на путях «модничанья» (хотя одно время Бальмонт был «модным») и стремления угодить толпе. Душевная работа поэта, его искания, отражали «веяние времени», искания «заблудшего» духа русской «интеллигентной» мысли вообще.
Бальмонт принадлежал к поколению старших символистов и отдал дань такому течению в искусстве как декаданс. Под влиянием безнадежного пессимизма в поэте назревают настроения, характерные для «декадентской» поэзии: сначала полная апатия, затем жажда уединения и бегство от мира. Однако, его творчество нельзя отнести только к одному литературному направлению. Связанный с национальной литературной традицией и погружавшийся в историю и культуру других народов, увлекавшийся модными философскими течениями и пронизывающий свое творчество мифологическими образами, Бальмонт не умещается в рамки какого-либо направления в литературе ещё и из-за совершенно оригинального подхода к поэзии, которую он оценивает не иначе как волшебство. Поэт, по мнению Бальмонта, - чародей, призванный расколдовать природу, а окружающий мир - это всегласная музыка и изваянный стих.
Природа дает лишь зачатки бытия, создает недоделанных уродцев, - чародеи своим словом и магическими своими действиями совершенствуют Природу и дают жизни красивый лик. Такое понимание миссии поэта обусловило характер всего творчества Константина Бальмонта. По его мнению, наше человеческое слово, которым мы меряем Вселенную и царим над стихиями, есть самое волшебное чудо из всего, что есть ценного в нашей человеческой жизни. Слово, властное над стихиями, становится само пятой стихией мира - стихией человеческого Голоса, давшего этому безглагольному миру (от цветка и птицы до Океана и Неба) возможность высказаться. В этом подходе Бальмонта ощущается влияние философии всеединства Вл. Соловьева, который призывал уловить и навеки идеально закрепить единичное явление..., сосредоточить на нем все силы души и тем самым почувствовать в нем силы бытия..., увидеть в нем фокус всего, единственный источник абсолютного. Мы встречаем у Бальмонта целый ряд стихов, в которых самая малая сущность становится объектом пристального внимания поэта и осознается им как важное звено единой жизненной цепи. Ночная бабочка, Кукушка, Альбатрос, Сова, Камень, Лес, Снежинка, Старый дом, Бледная травка, Волна, Болото, Ландыши, Придорожные травы, Одуванчик - все эти и многие другие стихотворения Бальмонта рисуют нам крупным планом то, что заявлено в названии.
Поэтическое творчество Бальмонта - это саморастворение Я в необъятном мире с целью приобщения к вечным тайнам Космоса:
Я знаю, что таинственная дверца
Из смерти в жизнь, из тьмы до бытия
Есть правда растворившегося Я.
Литературный дебют был для Бальмонта неудачным, первый выпуск своих же стихотворений Бальмонт сам скупал и уничтожал. Критики отнеслись к первым поэтическим попыткам Бальмонта весьма скептически и с иронией. Переводческая деятельность в самом начале карьеры тоже не принесла радости - его первая переведенная книга была сожжена цензурой.
Однако дальнейшие работы Константина Бальмонта, как переводные, так и собственного сочинения, имели огромный успех.
Этот успех сопровождал поэта до 1905 года, когда свет увидел сборник «Литургия красоты». Критики и того времени и современные исследователи именно с этого года выделяют начало распада той эстетической системы, которая была характерна для поэзии Константина Бальмонта. И полным провалом стала книга «Жар-птица», вышедшая в 1907 году. Умер Константин Бальмонт за границей в Париже, куда сумел уехать из Советской России. До самой своей смерти он очень тосковал по родине, сетовал на то, что вокруг него все пусто. Постоянная печаль и финансовые неурядицы привели к развитию серьезной болезни, от которой он и скончался в 1942 году.
Все творчество Бальмонта исследователи относят к декаденско-символисткому течению. Здесь надо отметить, что в конце 19-го века в Россию из Франции приходит новое литературное направление, последователей которого стали называть сначала декадентами, а чуть позже символистами. Основным постулатом творчества декадентов-символистов стала идея выражения невыражаемого, непроизносимого в поэтическом творчестве. Главную роль в этом процессе они отводили слову-символу, образу, содержащему в себе принципиально большее, чем пару «форма» - «значение». Значение таких слов-символов оказывалось намного шире, чем просто лексическое значение слова.
Бальмонт нашел себя в рамках этого литературного течения. И это было не случайно. Как отмечают его современники, поэт самой организацией своего духовного, психического «я» был словно рожден для того, чтоб быть символистом. Вот как описывает его Банников В.Н.: «Чрезвычайно чуткий и нервный, любознательный, добродушный, увлекающийся, легкий на подъем, склонный к аффектации и самолюбованию, он нес в душе нечто очень непосредственное, нежное, детское».
2. Константин Бальмонт в воспоминаниях современников
Жена Бальмонта Е. А. Андреева писала о поэте: «Он жил мгновеньем и довольствовался им, не смущаясь пестрой сменой мигов, лишь бы только полнее и красивее выразить их. Он то воспевал Зло, то Добро, то склонялся к язычеству, то преклонялся перед христианством». Такое отношение к жизни диктовало многие поступки, которые воспринимались современниками, как нечто чудаковатое и даже не здоровое. Так Бальмонт был способен полностью одетым войти в холодную воду реки только чтоб пережить ощущение этой ледяной воды.
Возможно, попытка его самоубийства, после которой он год был прикован к кровати и всю оставшуюся жизнь после прихрамывал, тоже была продиктована этим полным восприятием жизни - все пережить и перечувствовать по максимуму, в своем предельном выражении. Его постоянные путешествия по разным странам тоже объясняются этой жаждой ощущений, испытаний.
Как человек Бальмонт очень трепетно относился к мигу, к мгновению, в котором содержатся именно ощущения. Это нашло свое отражение в творчестве. Как отмечает Банников: «Раз написанное он никогда больше не правил, не редактировал, считая, что первый порыв - самый верный».
Такое отношение к мгновению сам Бальмонт объяснял тем, что именно в мгновенном можно увидеть вечное и истинное. Это мгновенное не прошло еще отбор, при котором человеческий разум убирает все чудесное, объясняет необъяснимое.
Но миг у Бальмонта неразрывно связан с «я», с внутренним самосознанием. Можно сказать, что без этого «я», которое чувствует и переживает, миг как таковой не существует. Он возможен только в субъективном ощущении.
Это «я» проявлялось не только в поэзии как лирический герой текста, оно проявлялось в повседневной жизни Бальмонта очень ярко. Современники отмечали, что во всем: во внешности, в походке, в манерах Константин Бальмонт сильно выделялся на общем фоне. У него постоянно было множество поклонников, на его лекции было не достать билетов. Даже во Франции, где практически никто не был с ним знаком лично и не был знаком с его стихотворениями, прохожие постоянно оборачивались ему в след. И как отмечает в своих воспоминаниях Анненский, современники ставили в упрек Бальмонту это его «я». Именно Анненский первым заговорил в своей статье «Бальмонт-лирик» об особенностях поэтического «я» Бальмонта, выделяя основные характерные черты этого «я», связывая их с чертами личности поэта. Так он пишет, что в поэзии Константина Бальмонта «мелькает я, которое хотело бы стать целым миром, раствориться, разлиться в нем, я - замученное сознанием своего безысходного одиночества, неизбежного конца и бесцельного существования; я в кошмаре возвратов, под грузом наследственности, я - среди природы, где, немо и незримо упрекая его, живут такие же я, я среди природы, мистически ему близкой и кем-то больно и бесцельно сцепленной с его существованием. Для передачи этого я нужен более беглый язык намеков, недосказов, символов: тут нельзя ни понять всего, о чем догадываешься, ни объяснить всего, что прозреваешь или что болезненно в себе ощущаешь, но для чего в языке не найдешь и слова».
Анненский выделяет две основные черты, характерные для сознания Бальмонта, как и любого другого человека - «сознание безысходного одиночества» и «мистический страх перед собою». Именно эти черты, по мнению писателя, лежат в основе любой попытки познать свое «я», познать себя, как личность, со всеми свойственными ей порывами и кажущимися противоречиями. Именно этот страх перед собой и чувство отдаленности от общества стали для личности Константина Бальмонта определяющими.
Он на протяжении всей своей жизни чувствовал этот конфликт отчужденности. Но, будучи человеком мыслящим, прекрасно понимал, что имен в этом чувстве чуждости обществу лежит основа его поэзии. Стремление обрести гармонию толкает Бальмонта в его бесконечные путешествия, приводит к постоянному переосмысливанию событий духовной жизни. Это позволяет Константину Бальмонту оставаться цельной личностью.
Анненский отмечал, что «Я Бальмонта живет… двумя абсурдами - абсурдом цельности и абсурдом оправдания». Находясь постоянно в поиске гармонии в этом мире, сохраняя свою цельность как личность, Бальмонт постоянно оправдывает все в жизни. Ему близки и высокое, и низкое, красивое и безобразное. Душа поэта вмещает все бы противоположные понятия, без свойственных им этических оценок. Добро и зло начинают выступать для него только как эстетические ценности, без положительных или отрицательных оценок.
Но Анненский в своей статье говорит еще и об одной очень важной для поэзии символистов черте человеческого сознания - о сфере бессознательного: «В нашем «я», глубже сознательной жизни и позади столь неточно формулированных нашим языком эмоций и хотений, есть темный мир бессознательного, мир провалов и бездн».
По мнению исследователя, именно эта сфера бессознательного для Константина Бальмонта становиться определяющей, движущей силой его личности и, как следствие, поэзии.
бальмонт поэзия символизм импрессионистический
Заключение
В основе поэтики Бальмонта - философия возникшего и безвозвратно ушедшего неповторимого мгновения, в котором выразилось единственное и неповторимое душевное состояние художника. Бальмонт был самым субъективным поэтом раннего символизма. В отъединении от мира «как воплощения всего серого, пошлого, слабого, рабского, что противоречит истинной природе человека» и уединенности поэт видит высший закон творчества. В этом смысл его знаменитых поэтических деклараций:
Я ненавижу человечество,
Я от него бегу спеша.
Мое единое отечество
Моя пустынная душа.
(«Я ненавижу человечество»)
Список использованной литературы
1.Бальмонт К., Собр. соч. в двух томах, Т.1, «Можайск-Терра», М., 1994.
.Бальмонт К. Д. Солнечная пряжа: Стихи, очерки / Сост., предисл. и примеч. Н. В. Банникова М., Детская литература, 1989.
.Белый А. Бальмонт// Белый А. Символизм как миропонимание. М, 1994.
.Серия «Литературные памятники» Иннокентий Ф.Анненский, М., «Наука», 1979
.Станицкий [С. В. фон Штейн] О Бальмонте // Последние известия. 1921. 13 июля. № 169. С. 4. Русская литература, № 3, 2004
.Ин. Анненский, «Книга Отражений» СПб., 1986;
Репетиторство
Нужна помощь по изучению какой-либы темы?
Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку
с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.
Бальмонт стал первым представителем символизма в поэзии, получившим всероссийскую известность. Отмечалось, впрочем, что его творчество в целом не было чисто символистским; не являлся поэт и «декадентом» в полном смысле этого слова: декадентство для него «…служило не только и не столько формой эстетического отношения к жизни, сколько удобной оболочкой для создания образа творца нового искусства». Первые сборники Бальмонта при всём обилии в них декадентско-символистских признаков литературоведы относили к импрессионизму, течению в искусстве, которое ставило своей целью передачу мимолётных, зыбких впечатлений. В основном это были «сугубо романтические стихи, как бы противопоставляющие небо и землю, зовущие в далёкое, нездешнее», насыщенные мотивами, созвучными творчеству А. Н. Плещеева или С. Я. Надсона. Отмечалось, что настроения «печали, какой-то сиротливости, бездомности», господствовавшие в ранних стихах Бальмонта, явились отзвуками прежних «дум больного, усталого поколения интеллигенции». Сам поэт замечал, что его творчество началось «с печали, угнетённости и сумерек», «под северным небом». Лирический герой ранних произведений Бальмонта (по А. Измайлову) - «кроткий и смирный юноша, проникнутый самыми благонамеренными и умеренными чувствами».
Сборники «В безбрежности» (1895) и «Тишина. Лирические поэмы» (1898) были отмечены активным поиском «нового пространства, новой свободы». Основными для этих книг были идеи мимолётности бытия и изменчивости мира. Повышенное внимание автор уделял технике стиха, демонстрируя явную увлечённость звукописью, музыкальностью. Символизм в его понимании был прежде всего средством поиска «новых сочетаний мыслей, красок и звуков», методом выстраивания «из звуков, слогов и слов родной своей речи заветную часовню, где всё исполнено углубленного смысла и проникновения». Символическая поэзия «говорит своим особым языком, и этот язык богат интонациями, подобно музыке и живописи, она возбуждает в душе сложное настроение, более, чем другой род поэзии, трогает наши звуковые и зрительные впечатления», - писал Бальмонт в книге «Горные вершины». Разделял поэт и входившее в общую систему символистских взглядов представление о том, что звуковая материя слова облечена высоким смыслом; как всякая материальность, - «представительствует от духовной субстанции».
Присутствие новых, «ницшеанских» мотивов и героев («стихийный гений», «непохожий на человека», порывающийся «за пределы предельного» и даже «за пределы - и правды и лжи») критики отметили уже в сборнике «Тишина». Считается, что «Тишина» - лучшая из трёх первых книг Бальмонта. «Мне показалось, что сборник носит на себе отпечаток всё более и более окрепшего стиля. Вашего собственного, бальмонтовского стиля и колорита», - писал поэту в 1898 году князь Урусов. Занявшие в книге значительное место впечатления от путешествий 1896-1897 годов («Мёртвые корабли», «Аккорды», «Пред картиной Эль Греко», «В Оксфорде», «В окрестностях Мадрида», «К Шелли») не были простыми описаниями, а выражали стремление вжиться в дух чужой или ушедшей в прошлое цивилизации, чужой страны, отождествить себя «то с послушником Брамы, то с каким-нибудь жрецом из страны ацтеков». «Со всеми я сливаюсь каждый миг», - декларировал Бальмонт. «Поэт - стихия. Ему любо принимать разнообразнейшие лики, и в каждом лике он самотождественен. Он льнёт любовно ко всему, и всё входит в его душу, как солнце, влага и воздух входят в растение… Поэт открыт миру…», - писал он.
На рубеже веков общая тональность поэзии Бальмонта резко переменилась: настроения уныния и безнадёжности уступили место ярким краскам, образности, исполненной «исступлённой радости, напора буйных сил». Начиная с 1900 года «элегический» герой Бальмонта превратился в собственную противоположность: активную личность, «почти с оргиастической страстью утверждающую именно в этом мире устремлённость к Солнцу, огню, свету»; особое место в бальмонтовской иерархии образов занял Огонь как проявление космических сил. Оказавшись на некоторое время лидером «новой поэзии», Бальмонт охотно формулировал и её принципы: поэты-символисты, по его словам, «овеяны дуновениями, идущими из области запредельного», они, «пересоздавая вещественность сложной своей впечатлительностью, властвуют над миром и проникают в его мистерии».
Сборники «Горящие здания» (1900) и «Будем как Солнце» (1902), а также книга «Только любовь» (1903) считаются сильнейшими в литературном наследии Бальмонта. Исследователи отмечали присутствие здесь пророческих ноток, образ «горящих зданий» расценивая как символ «носившейся в воздухе тревоги, знак порыва, движения» («Крик часового»). Основными здесь были мотивы «солнечности», стремления к постоянному обновлению, жажде «остановить мгновение». «Когда слушаешь Бальмонта - всегда слушаешь весну», - писал А. А. Блок. Существенно новым фактором в русской поэзии явилась бальмонтовская эротика. Стихотворения «Она отдалась без упрёка…» и «Хочу быть дерзким…» сделались популярнейшими его произведениями; по ним учились «если не любить, то, во всяком случае, писать о любви в „новом“ духе». И всё же, признавая в Бальмонте лидера символизма, исследователи отмечали: принятая им «личина стихийного гения, эгоцентризм, доходивший до нарциссизма, с одной стороны, и вечное солнцепоклонство, верность мечте, поиски прекрасного и совершенного - с другой, позволяют говорить о нём как о поэте неоромантического склада». После «Горящих зданий» и критика, и читатели стали воспринимать Бальмонта как новатора, открывшего новые возможности русского стиха, расширившего его изобразительность. Многие обратили внимание на эпатирующую составляющую его творчества: почти исступлённые выражения решительности и энергии, тягу к использованию «кинжальных слов». Князь А. И. Урусов назвал «Горящие здания» «психиатрическим документом». Е. В. Аничков расценивал программные сборники Бальмонта как «моральное, художественное и просто физическое освобождение от прежней скорбной школы русской поэзии, привязывающей поэзию к невзгодам родной общественности». Отмечалось, что «гордый оптимизм, жизнеутверждающий пафос бальмонтовской лирики, стремление к свободе от оков, налагаемых обществом, и возвращение к первоосновам бытия» воспринимались читателями «не просто как эстетический феномен, а как новое мироощущение».
Высокие оценки современников получили «Фейные сказки» (1905) - сборник детских сказочных песен-стилизаций, посвящённый дочери Нине. «В Фейных сказках родник творчества Бальмонта снова бьёт струёй ясной, хрустальной, напевной. В этих "детских песенках" ожило всё, что есть самого ценного в его поэзии, что дано ей как небесный дар, в чём её лучшая вечная слава. Это песни нежные, воздушные, сами создающие свою музыку. Они похожи на серебряный звон задумчивых колокольчиков, "узкодонных, разноцветных на тычинке под окном», - писал Валерий Брюсов.
В числе лучших «чужестранных» стихов критика отмечала цикл стихотворений о Египте «Потухшие вулканы», «Воспоминание о вечере в Амстердаме», отмеченное Максимом Горьким, «Тишь» (об островах на Тихом океане) и «Исландия», которое высоко ценил Брюсов. Находясь в постоянном поиске «новых сочетаний мыслей, красок и звуков» и утверждении «разящих» образов, поэт считал, что занимается созданием «лирики современной души», души, у которой есть «множество ликов». Перенося героев во времени и пространстве, по многим эпохам («Скифы», «Опричники», «В глухие дни» и так далее), он утверждал образ «стихийного гения», «сверхчеловека» («О, блаженство быть сильным и гордым и вечно свободным!» - «Альбатрос»).
Одним из основополагающих принципов философии Бальмонта в годы его творческого расцвета было характерное для декадентского мировоззрения в целом утверждение равенства возвышенного и низменного, красивого и уродливого. Существенное место в творчестве поэта занимала «реальность совести», в которой проходила своего рода война против цельности, поляризация противоположных сил, их «оправдание» («Мир должен быть оправдан весь / Чтоб можно было жить!..», «Но люблю безотчётное, и восторг, и позор. / И пространство болотное, и возвышенность гор»). Бальмонт мог любоваться скорпионом с его «гордостью и желанием свободы», благословлять калек, «кривые кактусы», «змей и ящериц отверженные роды». При этом искренность бальмонтовского «демонизма», выражавшегося в демонстративном подчинении стихии страстей, не подвергалась сомнению. По Бальмонту, поэт - «полубог вдохновенный», «гений певучей мечты».
Поэтическое творчество Бальмонта было стихийно и подчинено диктату мгновения. В миниатюре «Как я пишу стихи» он признавался: «…Я не размышляю над стихом и, право, никогда не сочиняю». Однажды написанное он никогда больше не правил, не редактировал, считая, что первый порыв - самый верный, писал же беспрерывно, и очень много. Поэт полагал, что только мгновение, всегда единственное и неповторимое, открывает истину, даёт возможность «увидеть далёкую даль» («Я не знаю мудрости, годной для других, / Только мимолётности я влагаю в стих. / В каждой мимолётности вижу я миры, / Полные изменчивой радужной игры»). Об этом писала и жена Бальмонта Е. А. Андреева: «Он жил мгновеньем и довольствовался им, не смущаясь пёстрой сменой мигов, лишь бы только полнее и красивее выразить их. Он то воспевал Зло, то Добро, то склонялся к язычеству, то преклонялся перед христианством». Она рассказывала, как однажды, заметив из окна квартиры едущий по улице воз сена, Бальмонт тут же создал стихотворение «В столице»; как внезапно порождал у него законченные строфы звук дождевых капель, падающих с крыши. Самохарактеристике: «Я - облачко, я - ветерка дыханье», данной в книге «Под северным небом», Бальмонт старался соответствовать до конца жизни.
Необычайно эффектной многие находили мелодическую технику повторов, разработанную Бальмонтом («Я мечтою ловил уходящие тени. / Уходящие тени погасавшего дня. / Я на башню всходил, и дрожали ступени, / И дрожали ступени под ногой у меня»). Отмечалось, что Бальмонт умел «так повторить отдельно взятое слово, что в нём пробуждалась завораживающая сила» («Но и в час переддремотный, между скал родимых вновь / Я увижу солнце, солнце, солнце - красное, как кровь») . Бальмонт разработал собственный стиль красочного эпитета, ввёл в широкое употребление такие существительные, как «светы», «сумраки», «дымы», «бездонности», «мимолётности», продолжил, следуя традициям Жуковского, Пушкина, Гнедича, эксперимент со сращиванием отдельных эпитетов в гроздья («радостно-расширенные реки», «их каждый взгляд рассчитанно-правдив», «деревья так сумрачно-странно-безмолвны»). Не все принимали эти новшества, но Иннокентий Анненский, возражая критикам Бальмонта, утверждал, что его «изысканность… далека от вычурности. Редкий поэт так свободно и легко решает самые сложные ритмические задачи и, избегая банальности, в такой мере чужд и искусственности, как именно Бальмонт», «одинаково чуждый и провинциализмов и немецкой бесстильности Фета». По мнению критика, именно этот поэт «вывел из оцепенелости сингулярных форм» целый ряд отвлечённостей, которые в его интерпретации «засветились и стали воздушнее».
Все, даже скептики, как несомненное достоинство его стихов отмечали редкую музыкальность, звучавшую резким контрастом «анемичной журнальной поэзии» конца предыдущего века. Как бы заново открывая перед читателем красоту и самоценность слова, его, по выражению Анненского, «музыкальную потенцию», Бальмонт во многом соответствовал девизу, провозглашённому Полем Верленом: «Музыка - прежде всего». Валерий Брюсов, первые годы находившийся под сильным влиянием Бальмонта, писал, что всех любителей поэзии Бальмонт влюбил «в свой звонко-певучий стих», что «равных Бальмонту в искусстве стиха в русской литературе не было». «Имею спокойную убеждённость, что до меня, в целом, не умели в России писать звучных стихов», - таковой была краткая оценка поэтом собственного вклада в литературу, сделанная в те годы.
Наряду с достоинствами современные Бальмонту критики находили в его творчестве и множество недостатков. Неровным называл творчество Бальмонта Ю. И. Айхенвальд, который наряду со стихотворениями, «которые пленительны музыкальной гибкостью своих размеров, богатством своей психологической гаммы», находил у поэта «и такие строфы, которые многословны и неприятно шумливы, даже неблагозвучны, которые далеки от поэзии и обнаруживают прорывы и провалы в рассудочную, риторическую прозу». По мнению Дмитрия Мирского, «большую часть им написанного можно смело откинуть за ненадобностью, в том числе все стихи после 1905 г., и всю без исключения прозу - наиболее вялую, напыщенную и бессмысленную в русской литературе». Хотя «по звуку Бальмонт действительно превзошёл всех русских поэтов», его также отличает «полное отсутствие чувства русского языка, что, видимо, объясняется западническим характером его поэзии. Стихи его звучат как иностранные. Даже лучшие звучат как переводы».
Исследователи отмечали, что поэзия Бальмонта, построенная на эффектных словесно-музыкальных созвучиях, хорошо передавала атмосферу и настроение, но при этом страдал рисунок, пластика образов, туманились и расплывались очертания изображаемого предмета. Отмечалось, что и новизна поэтических средств, которой гордился Бальмонт, была лишь относительной. «Стих Бальмонта - это стих нашего прошлого, усовершенствованный, утончённый, но, по существу, всё тот же», - писал Валерий Брюсов в 1912 году. Декларировавшееся «стремление вжиться в дух чужой или ушедшей в прошлое цивилизации, чужой страны» некоторыми толковалось как претензия на универсальность; считалось, что последняя - следствие отсутствия «единого творческого стержня в душе, отсутствия цельности, которым страдали многие и многие символисты». Андрей Белый говорил о «мелочности его „дерзновений“», «безобразии его „свободы“», склонности к «постоянной лжи самому себе, которая уже стала для его души истиной». Позже Владимир Маяковский называл Бальмонта и Игоря Северянина «фабрикантами патоки».
Андрей Белый (1880-1934)
Родился в семье математика Николая Васильевича Бугаева (1837-1903), декана физико-математического факультета Московского университета, и его жены Александры Дмитриевны, урождённой Егоровой (1858-1922). До двадцати шести лет жил в самом центре Москвы, на Арбате; в квартире, где он провёл детские и юношеские годы, в настоящее время действует мемориальная квартира. Бугаев-старший обладал широкими знакомствами среди представителей старой московской профессуры; в доме бывал Лев Толстой.
В 1891- 1899 гг. Борис Бугаев учился в знаменитой гимназии Л. И. Поливанова, где в последних классах увлёкся буддизмом, оккультизмом, одновременно изучая литературу. Особое влияние на Бориса оказывали тогда Достоевский, Ибсен, Ницше. Здесь у него пробудился интерес к поэзии, в особенности к французской и русским символистам (Бальмонт, Брюсов, Мережковский). В 1895 г. сблизился с Сергеем Соловьёвым и его родителями - Михаилом Сергеевичем и Ольгой Михайловной, а вскоре и с братом Михаила Сергеевича - философом Владимиром Соловьёвым.
В 1899 году по настоянию отца поступил на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета. С юношеских лет пытался соединить художественно-мистические настроения с позитивизмом, со стремлением к точным наукам. В университете он работает по зоологии беспозвоночных, изучает Дарвина, химию, но не пропускает ни одного номера «Мира искусства». Осенью 1899 года Борис, по его выражению, «всецело отдается фразе, слогу».
В декабре 1901 года Белый знакомится со «старшими символистами» - Брюсовым, Мережковским и Гиппиус. Осенью 1903 года вокруг Андрея Белого организовался литературный кружок, получивший название «Аргонавты». В 1904 году «аргонавты» собирались на квартире у Астрова. На одном из заседаний кружка было предложено издать литературно-философский сборник под названием «Свободная совесть», и в 1906 году вышли две книги этого сборника.
В 1903 году Белый вступил в переписку с Александром Блоком, а через год состоялось их личное знакомство. До этого, в 1903 году он с отличием окончил университет, но осенью 1904 года поступил на историко-филологический факультет университета, выбрав руководителем Б. А. Фохта; однако в 1905 году прекратил посещать занятия, в 1906 году подал прошение об отчислении и стал сотрудничать в « Весах» (1904-1909).
После мучительного разрыва с Блоками Белый полгода жил за рубежом. В апреле 1909 года поэт сблизился с Асей Тургеневой (1890-1966) и вместе с ней в 1911 году совершил ряд путешествий через Сицилию - Тунис - Египет - Палестину (описано в «Путевых заметках»). В 1910 г. Бугаев, опираясь на владение математическими методами, читал начинающим поэтам лекции о просодии - по словам Д. Мирского, «дата, с которой можно отсчитывать само существование русского стиховедения как отрасли науки».
В 1912 в Берлине он познакомился с Рудольфом Штейнером, стал его учеником и без оглядки отдался своему ученичеству и антропософии. Фактически отойдя от прежнего круга писателей, работал над прозаическими произведениями. Когда разразилась война 1914 года, Штейнер со своими учениками, в том числе и с Андреем Белым, находились в швейцарском Дорнахе, где начиналось строительство Гётеанума. Этот храм строился собственными руками учеников и последователей Штейнера. В Берне 23 марта 1914 года был заключен брак Анны Алексеевны Тургеневой с Борисом Николаевичем Бугаевым. Перед началом Первой Мировой войны А. Белый посетил могилу Фридриха Ницше в деревушке Рёккен под Лейпцигом и мыс Аркона на острове Рюген.
В 1916 году Б. Н. Бугаев был вызван в Россию «для проверки своего отношения к воинской повинности» и кружным путём через Францию, Англию, Норвегию и Швецию прибыл в Россию. Жена за ним не последовала. После Октябрьской революции он вёл занятия по теории поэзии и прозы в московском Пролеткульте среди молодых пролетарских писателей.
С конца 1919 г. Белый задумывался о возвращении к жене в Дорнах, за границу его выпустили только в начале сентября 1921 г. Из объяснения с Асей стало ясно, что продолжение совместной семейной жизни невозможно. Владислав Ходасевич и другие мемуаристы запомнили его изломанное, скоморошеское поведение, «выплясывание» трагедии в берлинских барах: «его фокстрот - чистейшее хлыстовство: даже не свистопляска, а христопляска» (Цветаева).
В октябре 1923 г. Белый неожиданно вернулся в Москву за своей подругой Клавдией Васильевой. «Белый - покойник, и ни в каком духе он не воскреснет», - писал в «Правде» всемогущий в то времяЛев Троцкий. В марте 1925 года он снял две комнаты в Кучине под Москвой. Писатель умер на руках у своей жены Клавдии Николаевны 8 января 1934 года от инсульта - следствие солнечного удара, случившегося с ним в Коктебеле. Эта судьба была предсказана им в сборнике «Пепел» (1907):
Золотому блеску верил,
А умер от солнечных стрел.
Думой века измерил,
А жизнь прожить не сумел.
Осип Мандельштам откликнулся на известие о смерти Белого поэтическим циклом, начинающимся строками: «Голубые глаза и горячая лобная кость - Мировая манила тебя молодящая злость…» В газете «Известия» был опубликован некролог Белого, за авторством Б. Л. Пастернака и Б. А. Пильняка, в котором Белый, не являвшийся центральной или значительной фигурой в складывавшейся советской литературе, трижды был назван «гением». Власти распорядились изъять его мозг и передать на хранение в Институт мозга человека.
Литературный дебют - «Симфония (2-я, драматическая)» (М., 1902). За ней последовали «Северная симфония (1-я, героическая)» (1904), «Возврат» (1905), «Кубок метелей» (1908) в индивидуальном жанре лирической ритмизованной прозы с характерными мистическими мотивами и гротескным восприятием действительности. Войдя в круг символистов, участвовал в журналах «Мир искусства», «Новый путь», «Весы», «Золотое руно», «Перевал». Ранний сборник стихов «Золото в лазури» (1904) отличается формальным экспериментаторством и характерными символистскими мотивами. После возвращения из-за границы выпустил сборники стихов «Пепел» (1909; трагедия деревенской Руси), «Урна» (1909), роман «Серебряный голубь» (1909; отд. изд. 1910), очерки «Трагедия творчества. Достоевский и Толстой» (1911).
Итоги собственной литературно-критической деятельности, отчасти символизма в целом, подведены в сборниках статей «Символизм» (1910; включает также стиховедческие работы), «Луг зелёный» (1910; включает критические и полемические статьи, очерки о русских и зарубежных писателях), «Арабески» (1911). В 1914-1915 вышла первая редакция романа «Петербург», который является второй частью трилогии «Восток или Запад». В романе «Петербург» (1913-14; переработанная сокращённая редакция 1922) символизированное и сатирическое изображение российской государственности. Первый в задуманной серии автобиографических романов - «Котик Летаев» (1914-15, отд. изд. 1922); серия продолжена романом «Крещёный китаец» (1921; отд. изд. 1927). В 1915 пишет исследование «Рудольф Штейнер и Гёте в мировоззрении современности» (М., 1917)
Понимание Первой мировой войны как проявления общего кризиса западной цивилизации отражено в цикле «На перевале» («I. Кризис жизни», 1918; «II. Кризис мысли», 1918; «III. Кризис культуры», 1918). Восприятие животворной стихии революции как спасительного выхода из этого кризиса - в очерке «Революция и культура» (1917), поэме «Христос воскрес» (1918), сборнике стихов «Звезда» (1922). Также в 1922 году в Берлине публикует «звуковую поэму» «Глоссолалия», где, опираясь на учение Р. Штейнера и метод сравнительно-исторического языкознания, разрабатывает тему создания вселенной из звуков. По возвращении в Советскую Россию (1923) создаёт романную дилогию «Москва» («Московский чудак», «Москва под ударом»; 1926), роман «Маски» (1932), пишет мемуары - «Воспоминания о Блоке» (1922-23) и мемуарную трилогию «На рубеже двух столетий» (1930), «Начало века» (1933), «Между двух революций» (1934).
Среди последних работ Андрея Белого - теоретико-литературные исследования «Ритм как диалектика и „Медный всадник“» (1929) и «Мастерство Гоголя» (1934), которые позволили В. В. Набокову назвать его «гением въедливости»
Романы
· « „Серебряный голубь. Повесть в 7-ми главах“», 1917
· «Котик Летаев» 1915.
· «Крещеный китаец». «Записки мечтателей» (1921);
· «Московский чудак» 1927.
· «Москва под ударом, 1927.
· «Маски. Роман», вышли в свет в январе 1933.
КОНСТАНТИН БАЛЬМОНТ — РУССКИЙ ПОЭТ-СИМВОЛИСТ, ПЕРЕВОДЧИК, ЭССЕИСТ
Константин Дмитриевич Бальмонт — русской поэт-символист и писатель, талантливый переводчик, эссеист, исследователь, яркий представитель Серебряного века, выпустивший 20 прозаических и 35 поэтических сборников, — появился на свет во Владимирской губернии, деревне Гумищи в 1867 г. Его отцом был земский деятель, матерью — генеральская дочь, очень образованная женщина, поклонница и знаток словесности. Её влияние на мировоззрение сына, его характер, темперамент оказалось весьма заметным.
Дом их семьи был открыт для лиц,
которых считали неблагонадёжными,
и юный Константин надолго проникся духом бунтарства,
стремлением перекроить этот несовершенный мир. Участие в революционном кружке стоило ему исключения из гимназии; исключали его и из юридического факультета Московского университета,
куда он поступил в 1886 г. Сильное нервное истощение,
нелюбовь к юриспруденции и увлеченность литературой не позволили ему закончить учебу в университете,
где его восстановили. Не сумел закончить он Ярославский Демидовский лицей юридических наук,
откуда его в сентябре 1890 г. отчислили.
Литературный дебют Бальмонта состоялся еще в 1885 г.: журнал«
Живописное обозрение» напечатал три его стихотворных опыта,
которые остались незамеченными. На слог начинающего поэта позднее обратил внимание В.Г. Короленко,
которого Бальмонт считал«
крёстным отцом». 1887−1889 гг. стали самым началом его амплуа поэта-переводчика; начинал он с интерпретаций поэтических произведений французских и немецких авторов. В 1890 г. вышел первый сборник стихотворений,
изданный на собственные средства. Когда Бальмонт увидел,
что никто не проявил к его творчеству интереса,
включая близких,
собственноручно предал огню весь тираж.
Весной 1890 г. семейные проблемы(к тому времени Константин был уже год как женат) привели его к острому нервному расстройству и попытке суицида. Однако прыжок из окна третьего этажа уложил его в постель на год. Немощь тела сочеталась с невероятно напряжённой работой духа; именно в это время к Бальмонту,
по его признанию,
пришло осознание себя как поэта,
своего истинного предназначения.
В 1892 г. им было предпринято путешествие в скандинавские страны,
что ещё больше стимулировало интерес к переводческой деятельности. Первое время после болезни было полно лишений,
однако Бальмонт был непреклонен в выборе дальнейшего пути. Руку помощи ему вновь протянул Короленко,
взял под свою опеку профессор Московского университета Н.И. Стороженко. Именно с его подачи Бальмонту доверили переводы«
Истории скандинавской литературы» и «Истории итальянской литературы», которые были изданы в 1895—1897 гг. 1892−1894 гг. были посвящены интенсивной работе над творчеством Э. По и П. Шелли. С этих пор Бальмонт достаточно громко заявил о себе как крупный переводчик,
и последующая деятельность на этом поприще закрепила за ним репутацию крупнейшего поэта-переводчика рубежа XIX—XX вв. еков,
настоящего полиглота,
ведь им были переведены произведения с 30 языков.
Новый этап в творчестве начался в 1894 г.: сборник« Под северным небом» свидетельствовал о конце периода становления и появлении в русской поэзии нового имени. В 1895 г. вышел его сборник« В безбрежности», в 1898 г. — «Тишина», в 1900 г. — «Горящие здания», написанные в русле символизма. В 1902 г. Бальмонт женился во второй раз, уехал путешествовать по Европе. Визиты в чужие края стали пламенной страстью, в его биографии был и такой факт, как кругосветное путешествие(1912); был поэт в Австралии, Южной Африке, Южной Америке, во многих странах мира. В 1903 г. опубликована« книга символов» «Будем как солнце», получившая наибольшую известность, за которой последовали« Только любовь»(1903), «Литургия красоты»(1905).
К революциям 1905 г. и Февральской революции 1917 г. Бальмонт отнёсся сочувственно и даже воодушевленно. Но от его революционного настроя ничего не осталось после Октября; большевики олицетворяли для него начало, разрушающее и подавляющее личность. Воспользовавшись разрешением на временный выезд в июне 1920 г., Бальмонт и его семья уезжают за границу, во Францию, навсегда.
Но бегство от большевиков не делает поэта счастливым,
он ощущает одиночество,
ностальгию,
не вливается в сообщество эмигрантов,
а,
напротив,
выбирает местом жительства небольшое местечко Капбретон вдалеке от столицы. Продолжает активно писать,
переводить: за годы эмиграции из-под его пера вышло 22 тома сочинений из 50. Стихи этого периода,
пронизанные мыслями о Родине,
тоской по ней,
внесли значительный вклад в поэзию русского зарубежья,
однако не принесли автору ни славы,
ни материальной обеспеченности.
В середине 30-ых все больше и больше давало о себе знать тяжелое нервное расстройство,
усугубленное возрастом и сложностями финансового характера,
и последний этап в биографии поэта прошёл под знаком этих удручающих обстоятельств. Смерть настигла его 24 декабря 1942 г. в расположенном недалеко от Парижа местечке Нуази-ле-Гран. Последним пристанищем Бальмонта стал приют«
Русский дом», некогда основанный его матерью.
Систематического образования Бальмонт не получил: ни юридический факультет Московского университета, ни Демидовский юридический лицей не отвечали интересам юноши, живущего« истинно и напряженно, жизнью своего сердца« . Душевное смятение, вызванное неудачной женитьбой и бытовыми неурядицами, привело к серьезному нервному расстройству. В марте 1890 г. Бальмонт выбросился из окна третьего этажа, после чего последовали долгие месяцы неподвижности и длительное лечение.
Первым поэтическим опытом Бальмонта стал« Сборник стихотворений« , вышедший в 1890 г. Успеха он не имел. «Надсоновские« мотивы и перепевы эпигонов некрасовской школы не встретили понимания ни у читателей, ни у критики. Уничтожив весь тираж, в июне Бальмонт уезжает в заграничное путешествие в Скандинавию, увлекается современной скандинавской литературой.
Изучивший шестнадцать языков,
впоследствии он познакомит русского читателя с литературой Англии,
Америки,
Франции,
Испании,
Польши,
Болгарии,
Армении,
Грузии и др.
С середины 90-х гг. начинается период стремительного творческого взлета Бальмонта
Я жить не могу настоящим, Я люблю беспокойные сны,
Под солнечным блеском палящим И под влажным мерцаньем луны.
Я жить не хочу настоящим, Я внимаю намекам струны,
Цветам и деревьям шумящим И легендам приморской волны.
Итогом заграничного путешествия в страны Европы(Франция, Англия, Голландия, Италия) стала вышедшая в 1898 г. «Книга Тишина« , отразившая впечатления от недавней поездки и увлечение ницшеанскими идеями. Три первых сборника позволили критике и читателям почувствовать новаторский характер поэзии Бальмонта и глубокую связь ее с русской классической традицией. Определили они и основное направление творческого пути Бальмонта — от эпигонства к символизму.
В1900 г. в творчестве Б. намечаются кардинальные сдвиги. Выходит в свет новая книга стихов« Горящие здания.(Лирика современной души)». Герой ее лишь отдаленно напоминает уставшего от жизни персонажа прошлых лет. Теперь им владеет радостное жизнеутверждающее настроение, противоречащее былым тоскливым жалобам на несправедливость мироустройства. Активная, дерзкая, вольнолюбивая личность приходит в поэзию Бальмонта
Я хочу порвать лазурь Успокоенных мечтаний,
Я хочу горящих зданий, Я хочу кричащих бурь!
Два следующих сборника« Будем как солнце»(1903) и «Только любовь. Семицветник»(1903) имели большой успех. Они прославили имя Бальмонта и сделали его одним из самых популярных поэтов начала XX в. Особенно интересна первая книга с эпиграфом из Анаксагора(«Я пришел в этот мир, чтобы видеть солнце»), в которой поэт создает космогоническую картину мира и, уподобив себя первобытному человеку, славит стихийные силы природы(солнце, луну, огонь и др.) и человеческой души(пожар чувств, горение страстей, «безумства ненасытной души« ). Поэт выражает стремление служить главному в жизни — свету:
Жизни податель,
Бог и создатель,
Мудро сжигающий — свет.
Рад я на пире
Звуком быть в лире, —
Лучшего в мире
Счастия нет!
Годы литературного успеха, предшествующие первой русской революции, совпали с антиправительственными выступлениями Бальмонта. Он откликнулся на события 4 марта 1901 г. стихотворением« Маленький султан», в котором современники увидели резкую сатиру на царя:
То было в Турции, где совесть — вещь пустая.
Там царствует кулак, нагайка, ятаган,
Два-три нуля, четыре негодяя.
И глупый маленький султан.
Бальмонт — мастер политической эпиграммы. Он создает в эти годы блестящие образцы этого жанра,
полноправно вошедшие впоследствии в состав вольной русской поэзии
Во время революции 1905−1907 гг. он не только пишет циклы политических стихов,
обличающих самодержавие и восславляющих восставших рабочих,
но и сотрудничает в большевистских изданиях.
Первое десятилетие XX в. было для Бальмонта. временем его наивысшей популярности: в 1904—1905 гг. вышло собрание стихов в двух томах, его книги публиковались ежегодно, иногда по две-три в год. Новые сборники стихов были связаны с совершенным Бальмонтом в 1913 г. грандиозным кругосветным путешествием
Война 1914 г. застала поэта во Франции, в январе 1915 г. поэт возвращается в Россию. Февральскую революцию Бальмонт встретил с радостью и прославил ее восторженными стихами, но после октября 1917 г. настроение его резко меняется. В стихах и статьях появляется тема« хаоса« и «смутного времени« , Бальмонт пишет о своем разочаровании в большевиках, видя в них носителей разрушительного начала, подавляющего личность(«Революционер я или нет?», 1918), его пугают разруха и террор. В1920 г. поэт подает прошение о поездке за границу сроком на один год, но эмигрантом ему пришлось быть до конца жизни: поэт прожил на чужбине двадцать один год. Разлуку с родиной поэт переживал болезненно. Он продолжал интенсивно работать, но в стихах и прозе эмигрантского периода господствует одно чувство — тоска.
« Я хочу России… Пусто, пусто Духа нет в Европе
пишет он друзьям. Депрессия, прогрессируя, переходит в душевное заболевание. Приют« Русский дом« в Нуази-ле-Гран становится последним земным прибежищем поэта.
Бальмонта называли« Паганини русского стиха« : он умел передать тончайшие оттенки любовного чувства и явления природы, «остановить мгновение» и запечатлеть его на чистом листе бумаги, очаровать читателя магией звуков, заворожить прихотливыми ритмами. В его поэзии — упоение красотой жизни. А. Блок говорил: «Когда слушаешь Бальмонта — всегда слушаешь весну». Это определение очень точно характеризует Бальмонта — одного из самых ярких символистов и неоромантиков начала XX в.
Сочинение
Символ - это некий код, который нельзя раскрыть с первого раза. Смысловые оттенки могут варьироваться, создавая тайну. Символ всегда многозначен, и многие его значения могут противопоставляться друг другу. Он может объединить в себе то, что на самом деле объединить невозможно. Андрей Белый называл это «соединение разнородного вместе».
Двойственное значение символа породило идею о двоемирии: мир реальный и мир запредельный. И миры эти не существуют обособленно друг от друга, а взаимопроникают. Многозначность символа основывается на религиозных и мифологических представлениях о другой реальности, другом мире. Именно такое понимание символа и легло в основу символизма. Как литературное направление он зародился в 1870-х гг. в Европе. Символизм сочетал в себе идеи христианства и идеи Платона, смешивая их с романтическими традициями. Таким образом, символизм берет истоки в романтической традиции, а значит, и в идеальном мире. «Картины природы, человеческие деяния, все феномены нашей жизни значимы для искусства символов не сами по себе, а лишь как неосязаемые отражения первоидей, указующие на свое тайное сродство с ними», - писал Ж. Мореас. Символизм поставил перед собой задачу - выковать «ключи тайн». В моей душе лежит сокровище, И ключ поручен только мне! - эти слова А. Блока вполне применимы ко всем русским символистам.
Русский символизм в большей мере перенял эстетику западного, но был пересмотрен Вл. Соловьевым в его учении «О душе мира». Поэзия символистов отличается стремлением к иной реальности, где царят тишина, молчание, фантазия, красота и гармония. Все это было в равной степени присуще Константину Бальмонту - поэту и одному из основоположников русского символизма. Бальмонт занимал видное место среди поэтов Серебряного века и, по словам В. Брюсова, «в течение десятилетия... нераздельно царил над русской поэзией».
Поэты-символисты, по словам самого же Бальмонта, «всегда овеяны дуновениями, идущими из области запредельного». Им было свойственно стремление к тому, чего нет. И это стремление возводилось в ранг философии. Подобные веяния исходили из философии А. Шопенгауэра, влияние которой испытывала вся Западная Европа последней трети XIX в. Задача философии Шопенгауэра заключалась в том, чтобы освободить человека от страстей, отречься от жизни. В поэзии Бальмонта все это находит отражение. Мотивы его лирики построены на противопоставлении некоторых вечных понятий: вечность-мгновение, смерть-бессмертие. Основные образы-символы его поэзии - Солнце, Луна, Время и т. д.
И в душе не возникнет упрек, Я постиг в мимолетном намек, Я услышал таинственный зов, Бесконечность немых голосов. Мне открылось, что Времени нет, Что недвижны узоры планет, Что Бессмертие к Смерти ведет, Что за Смертью Бессмертие ждет.
Большое влияние на поэзию Бальмонта оказало увлечение теософией, а именно учением Елены Блаватской. Большое впечатление на поэта произвела ее книга «Голос безмолвия», которую он называл «утренней звездой моего внутреннего расцвета». Многие идеи этой книги находят отражение в стихах поэта (сборник «Тишина»):
Между льдов затерты, спят в тиши морей Остовы немые мертвых кораблей. Ветер быстролетный, тронув паруса.
Прочь спешит в испуге, мчится в небеса. Мчится - и не смеет бить дыханьем твердь, Всюду видя только - бледность, холод, смерть. Точно саркофаги, глыбистые льды Длинною толпою встали из воды. Белый снег ложится, вьется над волной, Воздух заполняя мертвой белизной. Вьются хлопья, вьются, точно стаи птиц. Царству белой смерти нет нигде границ. Что ж вы здесь искали, выброски зыбей, Остовы немые мертвых кораблей?
Говоря о символах в лирике Бальмонта, следует сказать, что образ-символ Луны играет в его поэзии большое значение. Луна - символ тишины, она подчиняет себе все живое: Восхвалим, братья, царствие Луны, Ее лучом ниспосланные сны, Владычество великой тишины.
Луна - символ женственности. Неудивительно, что Бальмонт использовал его в своем творчестве, ведь одним из принципов символизма была идея вечной женственности. Мы подчиняемся, склоняемся Перед царицей тишины, И в сны свои светло влюбляемся По мановению Луны.
У Бальмонта есть еще несколько стихотворений, где луна возникает именно как символ тишины, например «Лунное безмолвие»: «В лесу безмолвие возникло от Луны».
Не менее значимым символом было для символистов зеркало. Это не просто символ, а «символ символов», так как способно отражать. Луна - это тоже зеркало, поскольку она отражает солнечным свет.
Четыре стихии - земля, вода, огонь и воздух - были не менее важны для символистов. Бальмонт в своей записной книжке писал: «Огонь, Вода, Земля и Воздух - четыре царственные Стихии, с которыми неизменно живет моя душа в радостном и тайном соприкосновении. Ни одного из ощущений! я не могу отделить от них и помню об их Четверогласии всегда. Огонь - всеобъемлющая тройственная стихия, пламя, свет и теплота, тройственная и седьмеричная стихия, самая красивая из всех. Вода - стихия ласки и влюбленности, глубина завлекающая, ее голос - влажный поцелуй. Воздух - всеокружная колыбель-могила, саркофаг-альков, легчайшее дуновение Вечности и незримая летопись, которая открыта для глаз души. Земля - черная оправа ослепительного бриллианта, и Земля - небесный Изумруд, драгоценный камень Жизни, весеннее Утро, нежный расцветный Сад. Я люблю все стихии равно, хоть по-разному. И знаю, что каждая стихия бывает ласкающей, как колыбельная песня, и страшной, как шум приближающихся вражеских дружин, как взрывы и раскаты дьявольского смеха... Все Стихии люблю я, и ими живет мое творчество».
Поэзия символистов наполнена скрытым смыслом, знаками. «Символ - окно в бесконечность», - говорил Ф. Сологуб. «Помимо конкретного содержания, есть еще содержание скрытое, соединяющееся с ним органически и сплетающееся с ним нитями самыми нежными», - говорил Бальмонт.