Великая Октябрьская Социалистическая революция дала мощный импульс творчеству во всех областях культуры, искусства, архитектуры. Революционные социалистические идеалы, отмена частной собственности на землю и крупную недвижимость, плановые основы социалистического хозяйства раскрыли невиданные ранее горизонты в сфере градостроительных исканий, создания новых по социальному содержанию типов зданий, новых средств выразительности архитектуры. Насыщенная творческая атмосфера характеризовала весь послереволюционный период.
Партия и Советское правительство, занимаясь в этот период первостепенными по важности политическими и экономическими вопросами, не оставляли без внимания развитие художественной культуры. Исторических аналогов не было. Социалистическую культуру, искусство приходилось создавать в сложном переплетении старого и нового, передового и консервативного. Какой должна быть новая архитектура, особенно в такой сложной, многонациональной стране, никто заранее сказать не мог.
Не было здесь какой-либо одной декретированной линии. Развивались различные направления, и сама жизнь, весь ход социалистического развития страны должны были определить их истинную гуманистическую ценность и значение. В этом заключалась особенность подхода пролетарского государства к творческой жизни первых полутора десятилетий после революции. Но развитие не протекало стихийно, оно тщательно анализировалось в свете коммунистической идеологии и конкретных задач построения социализма в стране. Под руководством В. И. Ленина на длительную историческую перспективу закладывались основы партийной политики в области культуры, искусства, архитектуры. С именем В. И. Ленина связан глубоко продуманный комплекс мероприятий, в результате которых в воюющей, голодной, испытывающей бесконечные лишения стране художественная жизнь не только не замерла, но обрела силу для дальнейшего подъема.
В трудную пору интервенции, гражданской войны, хозяйственной разрухи и восстановительного периода строительная активность в стране была минимальной. Соревнование архитектурных тенденций шло преимущественно теоретически, порождая обилие деклараций и экспериментальных проектных материалов. Однако «бумажное проектирование» 1917—1925 гг., несмотря на малую практическую отдачу, сыграло известную положительную роль. Оно позволило критически разобраться в обилии теоретических мыслей и проектов, отвергнуть крайности архитектурных фантазий, приблизить творческую мысль к решению практических задач.
Первые годы после революции характеризовались приподнятым восприятием новой жизни. Духовный подъем широчайших народных масс толкал фантазию к безудержному полету, и чуть ли не каждый художественный замысел трактовался как символ эпохи. Это был период романтического символизма, сочинялись грандиозные архитектурные композиции, рассчитанные на многотысячные манифестации, митинги. Архитектурные формы стремились сделать остро выразительными, предельно понятными, чтобы подобно агитационному искусству непосредственно включить архитектуру в борьбу за утверждение идеалов революции.
Общим было стремление создать великую архитектуру, но поиски велись в разных направлениях. Как правило, представители старшего поколения мечтали о возрождении больших художественных традиций мировой и русской архитектуры. Сквозь налет гигантомании проступают мотивы могучей архаизированной дорики, римских терм и романской архитектуры, Пиранези и Леду, архитектуры Великой Французской буржуазной революции и русского классицизма. Гипертрофия исторических форм должна была, по мысли авторов, отразить величие завоеваний революции, мощь нового строя, крепость духа революционных масс.
На другом полюсе романтико-символических исканий группировалась главным образом молодежь. В работах этих архитекторов преобладали простейшие геометрические формы, динамичные сдвиги плоскостей и объемов. Связанная с влияниями кубофутуризма деструктивность и зрительная неустойчивость композиций с использованием диагональных и консольных смещений была призвана, по мысли авторов, отразить динамизм эпохи. Возможности новых материалов и конструкций (в основном — гипотетических) использовались для создания активно изобразительных композиций, как бы выводящих архитектуру на грань монументальной скульптуры. Многие формы, родившиеся в этих ранних «левых» проектах, в дальнейшем прочно вошли в арсенал выразительных средств новой советской архитектуры.
Некоторые архитекторы выдвигали на первый план «индустриальные» мотивы, романтическое истолкование техники в качестве особого символа, связанного с пролетариатом. К фантазиям индустриального типа иногда причисляют и знаменитый проект памятника III Интернационалу, созданный в 1919 г. В. Татлиным. Однако значение этого проекта намного превосходит задачи романтизации и эстетизации самой по себе техники и его влияние выходит далеко за рамки архитектуры романтического символизма.
Не случайно памятник III Интернационалу стал своеобразным символом-знаком советской архитектуры 20-х годов.
Вся трудная и голодная жизнь первых послереволюционных лет была пронизана искусством, которое активно выполняло агитационные функции и было призвано мобилизовать массы на строительство новой жизни. Ленинский план монументальной пропаганды обобщал и вводил в единое русло разнородные художественные усилия. Для тех лет вообще было характерно стремление к взаимосвязи, «синтетическим формам» искусства, вторжение его в повседневность, стремление искусства как бы слиться с жизнью. Искусство, вышедшее на улицу, устремилось дальше по пути преобразования не только облика, но самой структуры и содержания жизненных процессов, их изменения по законам целесообразности и красоты. На стыке архитектуры и художественных исканий возник специфический феномен «производственного искусства», провозгласившего смыслом художественного творчества «делание вещей», предметов повседневного обихода и «через них» — переустройство самой жизни. Провозглашаемое «производственниками» грандиозное, необозримое по своим задачам «искусство жизнестроения» ставило целью преобразить, одухотворить идеями коммунизма всю жизненную среду.
Тесные контакты с художниками имели большое значение для обновления формального языка архитектуры. Новые средства архитектурной выразительности рождались не без влияния экспериментов «левого» искусства, включая «архитектоны» К. Малевича, «проуны» (проекты утверждения нового) Л. Лисицкого и т. д. Взаимосвязанность архитектуры и искусства отразилась на комплексном характере ряда организаций, объединявших творческие силы: Инхук, Вхутемас, Вхутеин, где формировались различные творческие концепции и проходили экспериментальную разработку в острой борьбе идей.
Начало 20-х годов было временем становления новаторских течений советской архитектуры. Основные силы группировались вокруг возникшей в 1923 г. Ассоциации новых архитекторов (АСНОВА) и созданного двумя годами позже Объединения современных архитекторов (ОСА). АСНОВА образовали рационалисты, они стремились «рационализировать» (отсюда и их название) архитектурные формы на основе объективных психофизиологических законов человеческого восприятия. Рационализм непосредственно восходил к романтическому символизму, для которого образные задачи архитектуры играли доминирующую роль. Рационалисты шли в формообразовании «снаружи-внутрь», от пластического образа к внутренней разработке объекта. Рационализм не отвергал материальных основ архитектуры, но решительно отодвигал их на второй план. Рационалистов упрекали в формализме — и не без основания, они давали для этого повод своими отвлеченными экспериментами. Вместе с тем, преодолевшая традиционный эклектизм и прозу утилитаризма художественная фантазия рождала новый яркий архитектурный язык и раскрывала невиданные творческие горизонты. Весь актив рационалистов был связан с преподаванием и потому, за исключением примыкавшего к АСНОВА К. Мельникова, относительно мало проявлял себя в практике. Зато рационалисты оказали существенное влияние на подготовку будущих архитекторов.
Принципиально иной была позиция членов ОСА — конструктивистов. Реставраторским тенденциям и «левому формализму» АСНОВА они противопоставили ведущую роль функционально-конструктивной основы зданий. В отличие от рационализма, формообразование здесь шло «изнутри-наружу»: от разработки планировки и внутреннего пространства через конструктивное решение к выявлению внешнего объема. Подчеркивалась и возводилась в ранг эстетического фактора функциональная и конструктивная обусловленность, строгость и геометрическая чистота форм, освобожденных, по формулировке А. Веснина, от «балласта изобразительности». Строго говоря, зрелый конструктивизм выдвигал на передний план не конструкцию, технику, а социальную функцию. Однако нельзя отождествлять советский конструктивизм с западным функционализмом. Сами конструктивисты решительно подчеркивали существующее здесь принципиальное отличие, социальную направленность своего творчества. Они стремились создать новые в социальном отношении типы зданий, средствами архитектуры утвердить новые формы труда и быта и рассматривали архитектурные объекты как «социальные конденсаторы эпохи» (М. Гинзбург).
Метод конструктивизма не отрицал и необходимости работы над формой, но эстетическая самоценность формы — вне связи с конкретной функцией и конструкцией — принципиально отвергалась. Теперь, в исторической ретроспективе достаточно четко ощущается, что конструктивизм — во всяком случае в теории — тяготел все же к некой инженерной схематизации задач архитектуры, к подмене целостности социально-синтетического мышления архитектора техническими методами конструирования. И это было слабостью течения. Тем не менее, конструктивизм обосновал социальную обусловленность и материальные основы нового архитектурного содержания и новой архитектурной формы, заложил основы типологии нашей архитектуры, способствовал внедрению научно-технических достижений, передовых индустриальных методов, типизации и стандартизации строительства. Социально ориентированные и в то же время практичные, деловые установки конструктивизма соответствовали периоду развертывания реального строительства после окончания гражданской войны. Это и обусловило то, что он занял господствующие позиции в советской архитектуре 20-х годов.
Отношения между рационалистами и конструктивистами были сложные. На первых порах негативизм в отношении прошлого был их общей платформой. Затем, в середине 20-х годов на первый план вышло диаметрально противоположное понимание творческого метода архитектора. Тем не менее, нельзя абстрактно противопоставлять эти новаторские течения. Революция, с одной стороны, дала творческим исканиям мощный духовный импульс и потребовала новой образности, а с другой — поставила перед архитектурой новые социально-функциональные задачи, решать которые можно было лишь с помощью новой техники. С этих двух сторон и подходили рационалисты и конструктивисты к задаче переустройства материальной и духовной среды общества, но работали разобщенно, находясь в полемическом противостоянии и потому практически были односторонними.
В творческом плане архитектура заявила о своей художественной зрелости в 1923 г. конкурсным проектом Дворца труда в Москве, разработанным лидерами конструктивизма братьями Весниными. Проект не изображал идею Дворца труда, а наглядно воплощал и выражал ее в динамической и функционально оправданной композиции, отстаивал новые принципы архитектурного мышления, новые формы и стал вехой на пути дальнейшего развития советской архитектуры.
Заметное влияние на развитие советской архитектуры оказала серия конкурсов 1924-1925 гг. Конкурсный проект здания акционерного общества «Аркос» братьев Весниных с его выраженным железобетонным каркасом и большими остекленными поверхностями стал образцом массового подражания. Еще значительнее в творческом плане был конкурсный проект здания газеты «Ленинградская правда» тех же авторов. Его называют одним из самых артистичных проектов XX в. К 1925 г. относится первый и сразу же триумфальный выход советской архитектуры на международную арену. Построенный по проекту К. Мельникова Советский павильон на Международной выставке в Париже остро выделялся на общем фоне эклектичной архитектуры.
В конце 1925 г. XIV съезд ВКП(б) определил курс на индустриализацию народного хозяйства. В предвидении предстоящего строительства развернулась дискуссия о принципах социалистического расселения. В связи с проблемой преодоления противоположностей между городом и деревней широко обсуждался вопрос о городах-садах. Остро выявились в конце 20-х годов позиции урбанистов, ратовавших за развитие концентрированных очагов расселения, и дезурбанистов, отстаивавших преимущества безочагового, рассредоточенного дисперсного расселения. Однако ни один из проектов этого плана не был реализован.
В рамках концепции урбанизма были созданы интересные с профессиональной точки зрения проекты «жилых комбинатов», также не получившие практической реализации. Более перспективным и, главное, полностью при-годным для практики оказался другой — упрощенный вариант первичной структурной единицы «соцгорода» — в виде укрупненного жилого квартала с развитой системой культурно-бытового обслуживания. Такие кварталы и жилые комплексы, появившиеся в 20-30-х годах во многих городах, можно рассматривать как своего рода реальный вклад концепции урбанизма в практику социалистического градостроительства.
Преодолевая крайности утопических концепций, советская градостроительная мысль вырабатывала перспективные модели развивающегося города. Так, Н. Милютин предложил свою всемирно известную теперь «поточно-функциональную» схему зонирования городской территории в виде параллельно развивающихся полос промышленности, транспорта, обслуживания, жилья и т.д. Схема Милютина повлияла не только на отечественную, но и на зарубежную градостроительную мысль — ее влияние ощущается в работах Ле Корбюзье, А. Малькомсона, Л. Гильберзаймера и др.
Вместе с тем схема Милютина оставляла открытой проблему общегородского центра, органично включенного в структуру города и организующего его жизнь и смысловые связи. Этот недостаток преодолел Н. Ладовский, работавший над планом Москвы и предложивший разорвать ее кольцевую структуру, превратив центр из точки в направленную ось, задающую направление параболическим дугам функциональных зон — жилой, промышленной и т.д. Это было смелое и дальновидное прозрение — лишь в конце 50-х годов К. Доксиадис выступил с идеей «динаполиса», повторив основные позиции теоретической аргументации и проектной разработки Н. Ладовского.
С дискуссией о социалистическом расселении были связаны и экспериментальные разработки зданий принципиально новых типов, рожденных новыми социальными отношениями и специфическими задачами того этапа социалистического строительства. К их числу относятся новые типы жилищ и производственных предприятий, рабочие клубы и т. д. По-своему ярким и драматическим было проектирование домов-коммун, посредством которых стремились ускорить развитие быта, воплотить в жизнь принципы обобществления и коллективизма. Нет сомнения, что на проекты «апартмент-хаузов» в Скандинавии, Англии и Америке, разного рода домов с обслуживанием в «социалистических странах» оказали влияние проекты советских архитекторов 20-х годов.
Параллельно с теоретическими и экспериментальными проработками проблем самого высокого уровня — принципы расселения, переустройство труда и быта — осуществлялись практические мероприятия по проектированию городов на базе промышленных гигантов первой пятилетки — Автостроя в Горьком, Запорожья, Кузнецка, Магнитогорска, велась реконструкция существующих городов, строительство новых жилых массивов в Москве, Ленинграде, Свердловске, Новосибирске, Баку, Харькове и др. На рубеже 20—30-х годов в не-которых городах были построены крупные, пространственно развитые объекты, объединявшие жилище с элементами обслуживания («Городок чекистов» в Свердловске, жилой комплекс на Берсеневской набережной в Москве). Они, как правило, имели подчеркнуто градостроительное значение, выразительное пластическое решение. В начале 30-х годов советские архитекторы непосредственно подошли к идее микрорайонирования, которая распространилась по всему миру лишь в послевоенный период. Такие видные зарубежные архитекторы, как К. Перри и П. Аберкромби, высоко оценивали эти перспективные предложения и практику их реализации.
Обширные работы проводились по преобразованию центров ряда городов, прежде всего столиц союзных и автономных республик. Признание далеко за пределами нашей страны получила застройка нового центра тогдашней столицы Украины-Харькова. Здание харьковского Госпрома можно отнести к высшим художественным завоеваниям конструктивистской архитектуры. В ряде случаев промышленные здания и сооружения достигали звучания большой архитектуры. Архитектурным сооружением мирового уровня стала Днепровская ГЭС имени В. И. Ленина.
Высшим творческим итогом развития советской архитектуры того периода стал Мавзолей В. И. Ленина, созданный по проекту А. Щусева. Мастер достиг классической отточенности, строгой, монументальной и торжественной композиции. Идейная глубина замысла, новаторство форм органично соединились с преображенной классической традицией. Высокая профессиональная культура породила произведение поистине гениальное, до сих пор сохраняющее значение непревзойденной вершины в ряду самых крупных художественных завоеваний нашей архитектуры.
Язык архитектуры 20-х годов был всецело созвучен социально-культурной специфике своего времени. Простота, нарочитая скромность жизни выступала этической нормой пролетарской идеологии и в послеоктябрьские годы, заполненные борьбой, и в годы нэпа, когда революционный аскетизм нарочито противопоставлялся показной роскоши ожившей мелкобуржуазной среды, и в трудных условиях начала социалистической индустриализации, подчас требовавших сурового самоограничения. В этой атмосфере подчеркнутая простота архитектурных форм была естественной и прочно ассоциировалась с демократичностью, новым строем отношений.
История советской архитектуры (1917-1954) под ред. Н.П. Былинкина и А.В. Рябушина.
(Жилой масив на Усачева)
Архитектура Москвы 20-х годов ХХ века представляет собой удивительный микс. Смешалось все: купеческие застройки прошлых веков, традиционный московский стиль чудно гармонировал с новыми застройками социализма, стиль которых в будущем получит название: конструктивизм.
(Московская фабрика)
Итак, Москва 20-х. Город обрел статус столицы и – пошло-поехало. Созвали архитекторов, и началась эпоха строительства бумажного. С 1918 года усиленно работает группа гениев под руководством Л.Каменева, предлагая генеральные застройки будущей столицы. Проектировали и мечтали, порой выдавая такие идеи, что впору поверить в чудеса. Чего стоят только трамваи под облаками и огромный аэровокзал на Ходынке, предложенные Чаяновым. И построили бы, да прозаическая причина помешала воплотиться мечтам. Денег не было.
(Зимняя улица)
А вообще строительство нужно начинать со слома старого. Тут все обошлось. Зимы 20-х годов выдались неимоверно холодными, а отопление благополучно вышло из строя еще в 1920 году. Жители срочно обзавелись буржуйками, и правительство разрешило топить печи…домами. Разбирали и растаскивали старые деревянные постройки, которые тесным кругом толпились за пределами Садового кольца. Так Москва сама себе расчищала площадки.
(На Театральной площади)
В силу того, что население первопрестольной после революции увеличилось в разы, стало важно срочно возводить многоэтажные дома. Первый жилой массив решено было строить на улице Усачева (1924 г. арх. И.Мешков). Рис. 1 По тем временам стройка – грандиозная. Закладывался прообраз будущих жилых микрорайонов столицы: 4-5 этажные дома, рядом детсады и школа, магазины и аптеки. Такой вариант – новшество. Подобные массивы стали появляться на Шаболовке и возле Савеловского вокзала.
(Комплекс на Берсеневской)
Еще одна грандиозная постройка 20-х: жилой комплекс на Берсеневской набережной (Рис.2), выстроенный в 1928-1930 гг. (арх. Б. М. Иофан). Этот дом-город объединял воедино новые представления о доме для советского человека. Громадный комплекс совмещал в себе жилые постройки и производственный сектор. Фасад дома во многом предопределили архитектуру будущих строений на Москве реке. А сама река, еще не забранная в гранит, с перекинутым через нее Большим Каменным мостом, еще не обзавелась достойным речным фасадом. Предполагалось, что этот комплекс на Берсеневской свяжется в единое целое с будущим Дворцом Советов на месте снесенного Храма Христа Спасителя. Тогда становится понятной сложная архитектура здания, его массивность со стороны реки и крупные, не по времени, размеры.
(Дом-коммуны на Орджаникидзе)
Выразительная гримаса архитектуры того времени: дома-коммуны. Их было несколько, но самым одиозным был такой дом на ул. Орджоникидзе (арх.И.Николаев), предназначенный для студентов (Рис. 3). Идея проста: зачем студенту просторы? Достаточно, что есть место для ночлега, все остальное – учиться, есть, справлять нужду и принимать душ можно сообща. Дом вместил в себя тысячу комнат по 6 кв. м. В отдельном здании располагались столовая и читальный зал. Связывались все это санитарными постройками. Предполагалось, что здесь будущий студент должен раздеться, принять душ и проследовать либо в свои 6 метров, либо в столовую. К счастью, такие проекты не прижились, но как памятник эпохе говорит о многом.
(Клуб Русакова на Стромынке)
Но строили не только жилые дома. Фантазия конструктивистов находит воплощение в здании клубов. Их возводили много, преимущественно на центральных улицах: клуб имени И. Русакова на Стромынке (Рис. 4) и клуб им. Зуева на Лесной улице (арх. Мельников), дворец культуры Пролетарского района - ныне дворец культуры ЗИЛа (арх. бр. Веснины). Эти строения имели яркие черты конструктивизма: необычные формы, нагромождение углов на фасадах и геометрические линии, отсутствие симметрии и окна, выложенные единой лентой, лаконичность и монолитность.
(ЦКДЖ)
Но больше всех известен ЦДКЖ (рис. 5) , который и сейчас украшает площадь возле Казанского вокзала (1925, арх. М. Щусев).
(Редакция Известий)
Дом "Известий" (рис. 6), построенный по проекту арх. Г. Бархина в 1925-1927 гг, не вызвал восторга у многих архитекторов. Бархина обвиняли, что он подражает стилю, но внутренней сути, идеи конструктивизма не схватил. Тем не менее, дом стоит до сих пор. Более того, это строение послужило отправной точкой для реконструкции площади Пушкина. Кстати, здание Центрального телеграфа (инженер И. Рерберг) в начале Тверской улицы (рис. 7)– ровесник дома "Известий".
(Центральный телеграф на Тверской)
Еще один архитектор, М.Щусев, тоже не был поклонником конструктивизма, хотя его и назначили для строительства самой главной постройки 20-х годов – мавзолея. Первый, деревянный, был возведен в спешном порядке в 1924 году (рис. 8) и предназначался исключительно для того, чтобы миллионы граждан могли попрощаться с вождем мирового пролетариата. Чуть позже, в этом же году, построили второй вариант мавзолея, тоже из дерева (рис. 9). Он простоял 5 лет. И лишь в 1929 году мавзолей заковали в гранит и он обрел черты того культового здания, которое знакомо всем нам (рис.10).
(Иверская часовня)
В это же время началась реконструкция Красной площади. Во-первых, после 1924 года запретили захоронения на площади, хотя в годы революции площадь была огромным кладбищем. Еще чуть раньше, в 1922, снесли Иверскую часовню (рис. 11), так как она мешала проведению парадов. По этой же причине снесли часовню Александра Невского и передвинули памятник Минину и Пожарскому туда, где он стоит сейчас. Кстати, массовое разрушение храмов начнется позже, в начале 30-х. А пока Москва еще была златоглавой.
(Башня архитектора Шухова)
Нужно назвать еще одну грандиозную стройку 20-х годов – Шуховская башня (1920-1922 гг, арх. В.Шухов). На то время это была самая высокая башня в России. А 19 мая 1922 года отсюда впервые начали трансляцию радиопередач (рис. 12).
Но это только начало. Самые грандиозные перемены начнутся в 30-х, когда Москва будет напоминать огромную стройку и впервые станет ясно проступать облик столицы.
4. Отражение новой идеологии в облике Москвы. Советская архитектура 20-30-х годов.
Еще только-только установилась Советская власть, еще нетвердо стояла она на ногах, еще шла Гражданская война и было непонятно, "кто кого", а новая социалистическая идеология уже сказалась на.блике столицы. Сперва -- на названиях улиц и площадей. Театральная площадь стала называться площадью Свердлова, Большая Никитская -- улицей Герцена, Варварская площадь -- площадью Ногина, Патриаршии пруды -- Пионерскими, Тверская -- улицей Горького, Знаменка -- улицей Фрунзе... Безликие новые названия приживались c трудом, что особенно хорошо видно сейчас, когда возвращаются историче ские.
Далее были демонтированы памятники Александру II, Алескандру III и генералу М.Д Скобелеву. Вместо старых монументов возводили новое. В честь первой годовщины Революции их было открыто целых тр и: временный памятник К.Марксу и Ф.Энгельсу на площади Революции, мемориальная доска "Павшим в борьбе за мир и братство народов" на Сенатской башне Кремля, и памятник-обелиск выдающимся мысли bелям и деятелям борьбы за освобождение трудящихся в Александровском саду. Обелиск представляет собой четырехгранный шпиль из серого гранита, установленный на кубическом основании. Архитектор монумента -- Н.А. Всеволжский. На обелиске высечены имена Маркса, Энгельса, Кампанеллы, Бакунина, Чернышевского, Герцена и др. По основанию высечены надписи: "РСФСР" и ниже -- "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!".
В Москве множество памятников Ленину, начиная от Мавзолея (об этом позже) и заканчивая мемориальными досками, которые отмечают посещение Лениным того или иного завода или предприятия. Памятный знак-камень установлен даже на месте покушения на Ленина 30-ого августа 1918 г. Наиболее известные памятники -- на территории локомотивного депо Октябрьской железной дороги (1925 г.) и на Советс кой (бывш. Тверской) площади, перед зданием Центрального партийного архива Института марксизма-ленинизма пр ЦК КПСС (1940 г.). Кстати, там же до 1918 г. располагался памятник Скобелеву, отчего площЕ дь с 1912 до 1918 гг. называлась Скобелевской.
За памятниками пошли храмы и монастыри: их закрывали, разбирали, взрывали. Так были уничтожены Страстной монастырь (1937), Никитский (1935), частично Зачатьевский, Златоустовский, Сретенский и мно гие другие. Те, что не стирались с лица земли, закрывались, и в "освободившихся" зданиях размещались какие-нибудь культурные организации, как, например, филиал Музея древнерусского искусства церкви Покрова в Филях.
В 1931 г. был взорван Храм Христа Спасителя (энциклопедия "Москва" 1980-ого года издания стыдливо сообщает: был разобран в связи с реконструкцией Москвы). На его месте предполагалось возвести огро мный Дворец советов. В 1931 г. проводился конкурс на лучший проект Дворца. Из всех представленных предпочтение было отдано проекту Б.М. Иофана, предлагавшему сделать Дворец доминирующим зданием во всей системе центра Москвы.
Это должен был быть символ победы над "старым миром", не только общественное здание, но и памятник Ленину, который было решено установить на вершине здания. (Этакий храм Ленина на месте храма Х риста.) Общая высота здания по плану -- 420 метров. Оно бы "задавило" и Кремль, и самые высокие ближайшие строения. Даже колокольня Ивана Великого рядом с таким Дворцом смотрелась бы просто крохотной (ее высота -- 81 метр).
Строительство было начато, подведено метро "Дворец Советов", успели даже положить специальный фундамент чашеобразной формы. Предполагалось, что это защит здание от землетрясений и прочих ко лебаний, если такое вдруг случится. И построили бы его, если бы не Великая Отечественная война. Высокопрочная хромедистая сталь пошла на изготовления орудий и снарядов, стройку забросили. Вт.рая попытка возвести-таки Дворец Советов была сделана уже в конце 50-х годов, но тоже неудачно. Кончилось тем, что чашеобразный фундамент превратили в бассейн "Москва".
Но это не значит, что "храм Ленина" так и не был возведен.
(Известно, что свято место пусто не бывает.) Он был, и был еще до попытки построить Дворец Советов, и есть по сей день. Это -- Мавзолей.
Всего Мавзолеев было три: два временных, деревянных, и постоянный, каменный. Все они были сооружены по проекту А.В. Щусева, причем архитектура строения почти не менялась. Он задумывался, во-пер вых, как гробница Ленина, во-вторых, как вечный памятник, и, в-третьих, как трибуна для торжественных выступлений. С 26 января 1924 г. Мавзолей постоянно охраняется (Пост N 1). Каменный Мавзолей построен в 1929 г. Он выполнен из мрамора, порфира, гранита и других ценных пород. Основное сочетание цветов -- красного, черного и серого -- придает всему сооружению торжествен ность. Это впечатление усиливается отсутствие каких бы то ни было украшений. Венки и букеты расположены в строгом порядке, часовые вымуштрованны, стоят -- не шелохнутся. Четкий порядок -- лучшая красота, этот принцип еще не раз будет использоваться в истории советской культуры.
Вообще в архитектуре 20-30-х гг. развиваются новые течения. Одним из самых ярких архитектурных направлений этого времени был конструктивизм. Конструктивисты предлагали осмыслить возможности новой техники, освоить ее логичные, функционально целесообразные конструкции. Главное в том, чтобы архитектура здания отвечала его назначению, поэтому конструктивисты предпочитали четкие #еометрические формы и не украшали зданий. Прекрасным примером этого стиля является жилой комплекс на ул. Серафимовича (в народе Дом на набережной). Он построен в 1928-1931 гг. по проекту Б.М. Иофмана (того самого, чей план был взят за основу при проектировании Дворца Советов). Комлекс является, по сути, одним огромным зданием. Оно делится на несколько простых корпусов, соединенных между собой высокими 2-3 пролетными арками. Корпуса образуют 3 больших внутренних двора, в которых разбиты скверы. В доме 500 квартир, ясли, детский сад, прачечная, отделение сберкассы, библиотека. В центральной части фасада, выходящего на Бер aеневскую набережную, расположены помещения для клубов, со стороны Водоотводного канала -- кинотеатр "Ударник", в средней части здания -- универсальный магазин. Здание совершенно лишено декора отдельные его части являются простыми геометрическими фигурами (кубами и призмами).
В целом Дом на набережной -- мини-город, маленькая социалистическая община. Когда жители (члены правительства) въезжали в свои квартиры, они уже были обставленны однотипной казенной мебелью. Qтановится понятен первоначальный замысел, необычайно близкий идеям социализма: сделать всех равными, сделать все общим.
И все-таки о том, построен ли Дом на набережной в стиле конструктивизма, еще можно спорить. Его простые формы слишком сложны, хотя, казалось бы, уж куда проще?
Проще всегда есть куда. Классический пример конструктивизма -- здание комбината газеты "Правда".
Его архитектура в высшей степени лаконична. Вся композиция "построена на сочетании огромного и высокого прямоугольного блока 7-этажногоредакционно-издательского корпуса и распластанного п ониженного производственного. Вестибюлю, главной лестнице и зоне холлов соответствует огромный витраж в центре фасада, залам -- такие же огромные застекленные эркеры на торцах здания".
Бетон со стеклом -- и больше ничего! Функция, назначение -- в первую очередь, а форма не столь важна.Другие архитекторы продолжали традиции классицизма и модерна, развивая и перерабатывая их. "В архитектуре общественных зданий проявилось стремление к созданию идейно значимых художественЕ-ых образов на основе использования традиций мирового и национального зодчества. К наследию классицизма обращались И.А. Фомин, сохранивший принципы ордерной архитектуры (дом общества "Динамо"), И.В. Жолтковский, опиравшийся в решении современных задач на традиции зодчества итальянского Возрождения (здание Центрального театра Советской Армии)."
Массовые застройки 20-30-х годов способствовали разработке максимально простой архитектуры зданий. Так появляются новые районы, похожие друг на друга, удобные, благоустроенные, просторные, но угнетающие своей однотипностью. Все прочнее входит в жизнь понятие стандарта. Преломный момент в изменении облика столицы наступил с принятием Генерального плана реконструкции Москвы. Его проект, составленный коллективом архитекторов под руководством В.Н. Семенова Е(С.Е. Чернышева, был утвержден 10 июля 1935 г. Многие аспекты этого Плана я рассматривала в предыдущих статьях темы "Довоенная Москва", сейчас же буду говорить только об отраженнии в новом облике города новой идеологии.
В том же 1935 г. двуглавые орлы на четырех кремлевских башнях (Спасской, Троицкой, Никольской и Боровицкой) были заменены на звезды. Корпус звезд из нержавеющей стали был облицован медными золо gеными листами. С двух сторон звезды украшали серп и молот, составленные из уральских самоцветов. Но эта конструкция оказалась неудачной, блестящие поверхности самоцветов быстро потемнели и потребовали переогранки.
К 20-ой годовщине Октябрьской революции они были заменены звездами из рубиного стекла. Тогда же была установлена и пятая звезда (на Водовзводной башне).
"Несущая конструкция кремлевских звезд из нержавеющей стали представляет собой пятиконечную пространственную звезду, лучи которой имеют форму четырехгранной пирамиды. Прочность и жесткость конструкции рассчитаны на воздействие ураганного ветра. Звезды освещаются изнутри лампами накаливания, а равномерное распределение светового потока обеспечивается рефракторами, состоЕoщими из призматических стеклянных плиток.
Мощность ламп (в звездах Водовзводной и Боровицкой башен установлены лампы мощностью 3,7 кВт, в остальных до 5 кВт) обеспечивают хорошую видимость звезд в ночное и дневное время.
При остеклении звезд надо было добиться того, чтобы они светились ночью достаточно ярко, днем сохраняли рубиново-красный цвет и чтобы нити накала ламп не были заметны. Вторая задача была осо!енно сложной, т. к. красное стекло, освещенное снаружи, а не на просвет, кажется черным." Современное остекление кремлевских звезд было установлено уже после Великой Отечественной войны, в 1946 г. (тут я несколько выхожу за положенные хронологические рамки). Тогда звезды были покрыты молочным стеклом. Оно хорошо рассеивает свет ламп и одновременно отражает дневной свет, что смягчаее темноту рубинового стекла. Рубиновое стекло не однотонное, а разных оттенков. Этим достигается большая контрастность и подчеркивается лучистая форма звезд.
Если сравнить звезды, скажем, с крестами на куполах москомских храмов, то видно, что они массивны, "давят" на стройные шатры кремлевских башен, даже вносят некоторую дисгармонию. Вряд ли такое было сделано умышленно, скорее всего, это еще одно проявление свойственной всей советской культуре гигантомании. (Дворец Советов с Лениным на верху -- из этой же серии.)
Особо следует отметить архитектуру залов и вестибюлей московского метро, самых красивых в мире. Очень интересны в этом плане залы станций "Дворец Советов" (ныне "Кропоткинская"), "Маяковская", "Красные ворота" (ныне "Лермонтовская"), "Охотный ряд" (ны -е "Проспект Маркса"), "Площадь революции". Стены и колонны залов выложены мрамором разных цветов, скажем, при отделке станции "Кропоткинская" использовался светлый мрамор желтоватых тонов, а на "Площади революции" сочетания более яркие: черный, красный, светло-золотистый, белый и серый. Архитектурное решение каждого из залов уникально и не повторяется при отделке других. Например, на той же "Площади революции" у пилонов расположены 76 бронзовых скульптур работы, олицетворяющих завоевание, защиту и труд советских людей, а на "Маяковской" освещающие зал лампы расположены в 36 овальных куполах, украшенных мозаичными панно из смальты. Пол залов выложен гранитом, причем таким образом, что гранитные плиты разных цветов создают геометрический орнамент.
В архитектуре подземных станций тоже много идеологических символов. Например, наземный вестибюль станции "Арбатская" Филевской линии в плане имеет форму пятиконечной звезды; cтены станции "Комсомольская" Кировско-Фрунзенской линии украшены майоликовыми панно на тему труда комсомольцев-метростроевцев, а капители колонн увенчаны эмблемой Коммунистического интернационала молЕ.дежи.
В 1935 г. начались реконструктивные работы на набережных Москвы-реки и Яузы. "В связи со значительным повышением уровня воды в Москва-реке поосле постройки канала Москва-Волга набережные были на несколько метров приподняты. Берега одевались в гранит и бетон, проезжие части и тротуары асфальтировались, озеленялись. Если в дореволюционной Москве имелось всего 2,3 км облицованных пе aчаником набережных в районе Кремля, то в 1939 г. общая протяженность гранитных набережных Москвы-реки, Яузы и водоотводного канала составляла около 52 км".
Если благоустраивались набережные -- значит, строились и реконструировались мосты. Во время довоенных пятилеток были реконструированы почти все мосты, существовавшие до революции, возводились новые. В первую очередь -- Москворецкий, Большой Каменный, Крымский мосты через Москву-реку, Малый Краснохолмский, Чугунный, Малый Каменный -- через Яузу, Малый Устьинский -- через Водоотвод ный канал.
Наиболее интересны в архитектурном отношении Большой Каменный и Крымский мосты.
Новый Большой Каменный мост, возведен в 1938 г. Его длина с подходами составляет 497 метров, ширина -- 40. Речной пролет перекрыт стальными арками с надарочными строениями клепаной конструкции, пр.езжая и пешеходная части моста проложены по монолитной железобетонной плите. Боковые пролеты находятся над набережными Москвы-реки и отделаны крупными блоками, стилизованными под необработанный камень (техника руста). Интересны перила моста, сделанные из литых чугунных решеток с изображением советского герба Москвы.
Крымский мост -- единственный висячий мост в Москве. Его длина с подходами -- 671 метр, ширина -- 33 метра. Пролетные строения выполнены из стальных элементов висячей конструкции, а речной пролет подвешен к перекинутым через пилоны (клепаные стальные столбы) цепям.
Крымский мост был открыт в 1938 г. к празднику 1-ого мая и завершил первый этап благоустройства набережных, согласно Генеральному плану.
Важным событием явилось проведение в Москве сельскохозяйствнных выставок. Первая их них, Всероссийская сельскохозяйственная и кустарно-промышленная выставка была проведена в 1923 г. На ней были представлены все основные сельскохозяйственные и промышленные районы Союза. Но гораздо более значимым было открытие Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, поскольку она задумывалась не как выставка "на один раз", а как постоянный архитектурно-планировочный комплекс.
Решение о ее создании было принято в августе 1938 г. на сессии Верховного Совета СССР. Основной задачей этого было отображение достижений сельского хозяйства республик и областей Союза. АвторЕ.м генерального плана выставки был архитектор В.К. Олтаржевский.
"Осенью 1938 г. в районе подмосковного села Останкина началось строительство крупнейшего в мире выставочного комплекса с территорией свыше 140 га, на которой разместилось более 250 различных выс тавочных зданий. Сотни тысяч квадратных метров отводились под посевы и насаждения, призвенные отобразить многообразие растениеводства в СССР.
Эмблемой выставки стала скульптурная композиция -- тракторист и колхозница с высоко поднятым снопом -- установленная на 52-метровом пилоне Главного павильона. В архитектурный ансамбль выставки кроме павильонов и опытных участков входили также парк с тенистыми аллеями, просторные площади, пруды, сельскохозяйственные постройки и др." "Экспозиция строилась по отраслевому (механизЕ ция, сельское хозяйство, животноводство и др.) и по территориальному принципам (союзные и автономные республики, отдельные природные зоны)."
Открытие выставки состоялось 1 августа 1939 г. Всего за первые три месяца работы ее посетило свыше 3,5 млн. человек. В 1939-1941 гг. в ВСХВ участвовали более 20000 колхозов и совхозов, 15000 животноводчески х ферм, 498 МТС. В 1941 г. на ВСХВ появились два новых павильона, "представлявших" республики Прибалтики: Литву, Латвию и Эстонию, а также Молдавскую республику.
Сельскохозяйственнык выставки стали первыми в своем роде (до этого в Москве сельскохозяйственных выставок не проводилось), можно сказать -- экспериментами, но экспериментами удачными. Они наглядно продемонстрировали развитие сельского хозяйства в России накануне Великой Отечественной войны, а в том, что они вообще была создана, четко видна одна из главных социалистических идей: труд -- это почетно. (Сейчас такие установки все чаще высмеивают, но лично я не вижу в них ничего смешного или непрвильного.)
Для того, чтобы закончить начатую тему, мне придется опять забежать вперед и обратиться к высотным домам, построенным в конце 40-х - начале 50-х, так как это имеет непосредственное отношение к св язи социалистической идеологии c обликом Москвы.
Высотные здания в просторечии, как правило, называют сталинскими высотками. Всего их семь (новое здание МГУ на Воробьевых горах, здание Министерства иностранных дел и Министерства внешней т.рговли СССР на Смоленской площади, гостиницы "Ленинградская" и "Украина", административно-жилое здание на Лермонтовской площади и жилые дома на площади Восстания и Котельнической набережной, и построены они по единому градостроительному замыслу согласно специальному постановлению Совета Министров СССР от 1947 года. В каждом здании от 26 до 32 этажей.
Даже неспециалист видит, что основа всех семи одинакова: высокое здание ярусного типа, переходящее в остроконечную башню, которая несколько напоминает кремлевские, и два примыкающие к нему крыла, более короткие, широкие, и без башни. Все здание стремится вверх, благодаря чему при больших размерах создается эффект стройности и легкости силуэта. Но нас в данном случае будет интересовать не архитектура "высоток", а их идеологическая подоплека, их косвенное предназначение. Примеры из мировой истории подтверждают, что каждый самодержец, самовластитель или даже тиран старается создать какой-то архитектурный символ, который бы в сознании народа ассоциировался с ним даже после его смерти. В России таким символом традиционно был Кремль. Но чем больше временной промежуток от времени постройки Кремля до времени деятельности конкретного правителя, тем слабее становится эта ассоциация. Петр I и следовавшие за ним императоры ассоциировались вообще не с Москвой, а с Петербургом. Ну, а ассоциация Кремля со Сталиным вообще была чисто внешней, и cж никак не сохранилась бы так долго, как того хотелось.
Поэтому "Кремль должен каким-то образом иметь продолжение в окружающем городском пространстве, надо было визуально связать центр, сердце страны и города, с самим городом, с его жилыми кварта +ами. Эту роль... и выполнили "высотки".
Если посмотреть на Кремль в плане, то это -- неправильный пятиугольник, отороченный по всем углам разными по рисунку, но едиными по стилю башнями. По двум же самым длинным сторонам (той, что вдо ль набережной, и той, что вдоль Александровского сада) ярче других ровно по центру выделяются еще две башни -- Тайницкая и Троицкая; эти семь могучих красавиц и определяют визуально архитекту `ную пульсацию политического центра страны. И чтобы этот сердечный ритм ощущался зрительно всюду, то есть и в удалении от Кремля, возник как бы большой круг архитектурного "кровообращения" -- Qадовое кольцо, для чего пришлось вырубить сады и освободить место для наглядной пульсации в автомобильных траекториях (автомобильный поток способствует визуальному соединению высотных башен друг с другом и их выходу внутрь кольца -- к Кремлю), а образ главных семи кремлевских башен возникает повторно в семи "высотках", разбросанных по периметру кольца и замыкающих тогда весь г `омадный город в конце проспекта в колоссе -- башне университета, построенного в том же стиле".
Конечно, это только теория, и степень ее вероятности спорна. Но высотные дома по-прежнему зовутся "сталинскими". Недавно с "высоток" стали снимать пятиконечные звезды, заменяя их двуглавыми ор лами. (Хороший символ: с башен "настоящего" Кремля снимают орлов, устанавливают звезды, с башен "копии" снимают звезды, заменяя их орлами). Царские гербы на "высотках" смотрятся нелепо, а некотор ых даже раздражают. Получается, что в сознании человека происходит наложение друг на друга двух несовместимых понятий: сталинская высотка и царский орел. Сознание отвергает всякую возможность такого смешения.
Период). /Соничева Н.Е. – М.: «Знание», 1991. – 64 с. 26. Тесемников В. А. Русские профессора Белградского университета (1919-1941 гг.) // Педагогика. – 1998. – № 5. С. 22 – 26; 27. Тесемников В. А. Российская эмиграция в Югославии (1919-1945 гг.) //Вопросы истории. – 1988. – № 10. – С. 128 – 136. 28. Шкаренков Л.К. Агония белой эмиграции. / Л.К. Шкаренков. – М.: «Мысль»,1987. – 236 с. 29. ...
Отношений Германии и России в военно-политической сфере. 3. Проанализировать принципы принятия внутри- и внешнеполитических решений касающихся военно-политических отношений двух стран. 4. Проанализировать причины ухудшения советско-германских отношений в начале 30-х годов. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованных источников и литературы. Глава I. ...
... ”, тяга к городам на рессорах и неспособность решать надчеловеческие задачи. Масштаб и образ новой столицы могли выразить только воплощение власти. Новую эпоху в архитектуре Москвы можно назвать “архитектурой наркоматов”. Громадные здания наркоматов уже начинают доминировать в облике довоенной России. На проекты объявляются масштабные конкурсы, отводятся ключевые места столицы. Согласно замыслу, ...
Сначала, то есть создавать свою новую культуру. В октябре 1917 года был взят курс, в том числе, и на культурную революцию. 2. Первое послеоктябрьское десятилетие в развитии культуры России Первое послеоктябрьское десятилетие потребовало, как указывалось выше, создания чисто «пролетарской культуры», противостоящей всей художественной культуре прошлого. Как выяснилось вскоре, задача не...
Смелый размах соцреалистического зодчества
Неосуществлённые архитектурные проекты, начиная с 30-х и заканчивая началом 50-х годов ХХ века
Государственный музей архитектуры им. А. В. Щусева хранит проекты, разработанные в 30 - 50-х годах XX века. Архитектура Москвы тех лет, несомненно, занимает центральное место в отечественном зодчестве эпохи социализма. По своей самобытности и размаху это наиболее яркое воплощение социалистической утопии в архитектуре. С этим временем связано творчество крупнейших советских архитекторов: В.Иофана, А.Щусева, И.Жолтовского, братьев А., В., Л.Весниных, И.Фомина, Л.Руднева, И.Голосова, В.Щуко.
Среди крупномасштабных программ первых, "сталинских" пятилеток своей грандиозностью выделялся Генеральный план реконструкции Москвы
, принятый в 1935 году. Согласно этому плану в кратчайшие сроки Москва должна была превратиться в образцовую столицу первого в мире социалистического государства. Генеральный план предусматривал развитие центра города как единой системы магистралей, площадей и набережных с уникальными зданиями, олицетворяющими идеи и достижения социализма. План этот содержал целый ряд крупных недостатков, особенно в отношении сохранения исторического наследия города.
Особенностью архитектурного процесса этого периода было то, что он всецело определялся амбициозными государственными заданиями. Для их реализации организовывались масштабные архитектурные конкурсы, на которые приглашались архитекторы самых различных ориентаций и творческих школ. Особым размахом и творческими результатами выделялись Конкурс на проект Дворца Советов
(1931-1933) и Конкурс на (1934). Хотя ни "Наркомтяжром", ни Дворец Советов построены не были, материалы их конкурсов оказали заметное влияние на развитие и облик Москвы, а многие конкурсные проекты вошли в сокровищницу проектного мышления нашего столетия. В свое время эта архитектура, как и современная ей советская литература, советское изобразительное искусство, были объявлены примером воплощения в жизнь "самого прогрессивного" художественного метода "социалистического реализма".
Сегодня очевидно, что лучшие образцы этой архитектуры, в значительной части так и оставшейся в проектах, глубже и содержательнее идеологических догм, в рамках которых они осуществлялись. За многими грандиозными проектами часто отчетливо просматривается желание людей, наделенных властью, отобразить величие той или иной исторической эпохи. Пусть неосуществленные проекты этих зданий-монументов напоминают о том, что можно и должно строить новое, не разрушая исторических ценностей прошлого.
То, что дала нам история, будь то добрым или злым, - это наша история, и мы обязаны принимать ее такой, какая она есть. Но мы не должны забывать уроков истории, ибо от этого зависит будущее России.
Здание Наркомата тяжелой промышленности
А. Веснин, В. Веснин, С. Лященко. 1934
В 1934 году был объявлен конкурс на здание Народного Комиссариата тяжелой промышленности (Наркомтяжпром) на Красной площади. Сооружение этого грандиозного комплекса в 110 тыс. куб. м на площади в 4 га привело бы к радикальной реконструкции Красной площади , прилегающих улиц и площадей Китай-города. На первый этап конкурса было подано 12 проектов. Впечатляющие проекты братьев А. и В. Весниных - лидеров движения конструктивизма — не были отмечены жюри, как, впрочем, и проекты других участников, хотя на конкурс были представлены выдающиеся архитектурные решения, вошедшие в число интереснейших проектных идей нашего столетия. Здание Наркомтяжпрома сооружено не было.
Дворец Советов
Б. Иофан, О. Гельфрейх, О. Щуко. Скульптор С. Меркулов. Один из вариантов утвержденного проекта. 1934
Конкурс на проект Дворца Советов в Москве — один из самых масштабных и представительных архитектурных конкурсов нашего столетия. Идея сооружения в столице первого в мире государства рабочих и крестьян здания, способного стать символом «грядущего торжества коммунизма», появилась уже в 20-х годах. Дворец Советов было решено построить на месте разрушенного Храма Христа Спасителя.
Конкурс на проект Дворца Советов объявили в 1931 году, и он проходил в несколько этапов. Всего на конкурс было представлено 160 проектов, включая 12 заказных и 24 внеконкурсных, а также 112 проектных предложений, 24 предложения поступили от иностранных участников, среди которых были всемирно известные архитекторы: Ле Корбюзье, В. Гропиус, Э. Мендельсон. Ясно обозначившийся к этому времени поворот советской архитектуры к наследию прошлого обусловил и выбор победителей. Высшие премии были присуждены архитекторам: И.Жолтовскому, Б. Иофану, Г. Гамильтону (США). В дальнейшем Совет Строителей Дворца Советов (в который одно время входил и сам Сталин) принял за основу проект Б. Иофана, который и был после многочисленных доработок принят к осуществлению.
Гостинница Моссовета («Москва»)
Л. Савельев, О. Cтапран. 1931
В 1931 году Моссовет провел закрытый конкурс на проект огромной гостиницы на 1000 номеров , самой благоустроенной по меркам тех лет. В конкурсе участвовало шесть проектов, лучшим был признан проект молодых архитекторов Л. Савельева и О. Стапрана. Архитектурная и широкая пресса внимательно следила за всеми этапами проектирования и строительства: в градостроительном отношении здание имело огромное значение - оно располагалось на пересечении главной магистрали столицы улицы Горького с вновь прокладываемой «Аллеей Ильича», громадным проспектом, который вел к Дворцу Советов.
Когда стены будущей гостиницы «Москва»
уже возводились, руководителем авторского коллектива архитекторов был назначен академик А. Щусев. В проект гостиницы, его фасад, были внесены изменения в духе новой монументальности и ориентации на классическое наследие. Согласно легенде, Сталин подписал сразу оба варианта решения фасада здания, поданные ему на одном листе, в результате чего фасад выстроенной гостиницы оказался несимметричным. Строительство было завершено в 1934 году. «Аллея Ильича»
проложена не была, следы ее прокладки — нынешняя Манежная площадь, образовавшаяся на месте снесенной застройки Моховых улиц.
Дворец техники
А. Самойлов, Б. Ефимович. 1933
Конкурс на проект Дворца техники был объявлен в 1933 году. Сам объект проектирования представлял собой комплекс научных и технических учреждений, он должен был стать в столице страны, находящейся в активном процессе индустриализации, центром, призванным «вооружать массы достижениями советской техники в области промышленности, сельского хозяйства, транспорта и связи». Местом строительства Дворца был выбран участок на берегу Москвы-реки. Индустриальность решения проекта А. Самойлова и Б. Ефимовича — не дань уже ушедшему в прошлое конструктивизму, а скорее иллюстрация «технократического» характера самого объекта проектирования. Дворец техники сооружен не был.
Здание военного наркомата
Л. Руднев. 1933
Сооружения архитектора Л. Руднева принадлежат к числу наиболее заметных в Москве. Он руководитель авторского коллектива проекта Высотного здания МГУ на Ленинских горах (1953). В 30-е годы по проектам Руднева был выстроен ряд зданий Наркомата обороны: Военная академия РККА им. Фрунзе на Девичьем поле (1932), здания Наркомата обороны на Фрунзенской набережной (1936) и на ул. Шапошникова (1933). Для зданий этого ведомства архитектор выработал особый стиль с мотивами грозной неприступности и подавляющей мощи, отвечающий официальному образу Красной Армии. Проект здания на Арбатской площади, который был реализован лишь частично, отражает переход архитектора от мрачного величия зданий наркоматов обороны 30-х годов к мажорной помпезности, которая стала характерна для архитектуры 40-х — начала 50-х годов.
Здание Наркомата тяжелой промышленности
И. Фомин, П. Абросимов, М. Минкус. 1934
И. Фомин — крупнейший представитель петербургской школы неоклассического направления в отечественной архитектуре, сложившийся как мастер еще в дореволюционное время. Даже в 20-е годы, в период полного господства конструктивизма, Фомин сумел остаться верным классическим принципам в архитектуре и даже разработал так называемый «пролетарский ордер» .
«Две основные вертикали главного фасада даны для того, чтобы создать щель, через которую хорошо было бы смотреть на мавзолей
. По площади Свердлова здание заканчивается прямым торцом корпуса. Здесь избран прием силуэтного решения. Этот торец мы разрываем очень парадной аркой, отвечающей характеру старой архитектуры площади. Здание в плане представляет замкнутое кольцо. Так как композиция является замкнутой, мы не хотели подниматься в целом выше 12—13 этажей и только башни будут достигать высоты 24 этажа». Из объяснительной записки к проекту.
Здание Наркомата тяжелой промышленности
А. Веснин, В. Веснин, С. Ляценко. Вариант. 1934
«На стилобате, отвечающем Кремлевской стене, поставлены четыре башни, доходящие высотою до 160 метров. Ритмическое построение, выражающееся в четырех вертикальных элементах и колоннаде стилобата, создает зрительную протяженность, необходимую для продольного обрамления площади, и отвечает построению Кремлевской стены. Членение по вертикали соответствует четырем членениям Кремлевской башни, что необходимо для включения здания в общий ансамбль. Запроектирован единый вестибюль протяженностью вдоль Красной площади». Из объяснительной записки к проекту.
Дом Аэрофлота
Д. Чечулин. 1934
В 1934 году весь мир следил за драматической судьбой экипажа ледокола «Челюскин», дрейфовавшего на льдине после гибели судна в Чукотском море. Летом того же года Москва встречала отважных челюскинцев и спасших их летчиков, которые первыми были удостоены звания Героя Советского Союза.
Новые традиции социалистической жизни требовали увековечения славного подвига советских людей в монументальных формах
. Здание «Аэрофлота»
, которое планировалось возвести на площади у Белорусского вокзала, было задумано архитектором Д. Чечулиным как монумент героической советской авиации. Отсюда остросилуэтное решение, «аэродинамическая» форма высотного корпуса и скульптурные фигуры героев-летчиков: А. Ляпидевского, С. Леваневского, В. Молокова, Н. Каманина, И. Слепнева, И. Водопьянова, И. Доронина, — увенчивающие семь ажурных арок, повернутых перпендикулярно главному фасаду и составляющих своеобразный его портал. В работе над проектом принимал участие скульптор И. Шадр, лепивший фигуры летчиков. Проект в своем первоначальном виде и назначении осуществлен не был. Почти полвека спустя общие идеи проекта были воплощены в комплексе Дома Верховного Совета РСФСР на Краснопресненской набережной (ныне Дом Правительства).
Дом книги
И. Голосов, П. Антонов, А. Журавлев. 1934
Проект Дома книги — пример характерного для начала 30-х годов решения здания как «архитектурного монумента» . Трапециевидный, устремленный ввысь силуэт, упрощенные архитектурные формы и обилие скульптуры на всех частях здания. Архитектор И. Голосов в 20-е годы ярко проявил себя в русле конструктивизма (он автор хрестоматийно известного Клуба имени Зуева), а в последующие годы создал интересные решения в духе новой советской классики. Участвовал в конкурсах на проект Дворца Советов и Наркомтяжпрома, где предложил оригинальные проекты. Работы Голосова отличают черты, которые определяют как «символический романтизм».
«Архитектор должен быть свободен от стиля, в старом, историческом смысле этого слова, и должен сам творить стиль... Для этого должны быть даны руководящие правила и законы, облегчающие зодчему в каждом отдельном случае избрание правильного пути к разрешению задачи художественного творчества... Необходимо установить только непреложные положения, являющиеся неизбежными, истинными и несменяемыми. Таких положений очень много, и эти положения, несомненно, неся в себе абсолютную ценность, одинаково приемлемы как к классической архитектуре, так и к архитектуре нашего времени». И. Голосов. Из лекции «Новые пути в архитектуре».
«Арка героев». Монумент героическим защитникам Москвы
Л. Павлов. 1942
С октябре 1942 года, в самый разгар Великой Отечественной войны газета «Литература и искусство» сообщала: «Заканчивается конкурс на монументы героям Великой Отечественной войны . От московских скульпторов и архитекторов поступило около 90 работ. Получены сведения о высылке проектов из Ленинграда, Куйбышева, Свердловска, Ташкента и других городов СССР. Ожидается прибытие свыше 140 проектов».
С целью ознакомить общественность с материалами конкурса зимой и весной 1943 года в Москве были устроены три выставки, на которых экспонировались представленные проекты. Условия конкурса среди прочих тем предусматривали и создание монумента «Героическим защитникам Москвы». Выбор места для монумента представлялся на усмотрение конкурсантов. Автор «Арки героев»
архитектор Л. Павлов предложил разместить свой памятник на Красной площади. Монумент сооружен не был.
Жилой дом на площади Восстания
В. Олтаржевский, И. Кузнецов. 1947
Архитектор В. Олтаржевский, совместно с А. Мордвиновым, автор Высотного здания гостиницы «Украина» на Кутузовском проспекте. В. Олтаржевский много занимался архитектурной теорией и методами возведения высотных зданий. В 1953 году вышла его книга «Строительство высотных зданий в Москве», в которой он пытался найти связь этой архитектуры с традициями русского зодчества. Особое внимание В. Олтаржевский уделял конструкциям и многообразным видам инженерно-технического оснащения «высоток». Проект Олтаржевского осуществлен не был. Высотный дом на пл. Восстания был сооружен по проекту архитекторов М. Посохина и А. Мндоянца.
Высотное здание в Зарядье
Перспектива со стороны Красной площади. Д. Чечулин. 1948
В 1947 году Советское правительство приняло постановление о строительстве в Москве Высотных зданий. К началу 50-х годов Высотные здания на Ленинских горах (МГУ), на Смоленской площади (МИД), на Лермонтовской площади (административное здание), на Комсомольской площади и на Кутузовском проспекте (гостиница «Ленинградская» и «Украина»), на Котельнической набережной и на площади Восстания (жилые дома) были построены.
И только строительство 32-х этажного административного здания в Зарядье, которое должно было стать одной из главных доминант в силуэте центра столицы, не было завершено. Его сооружение было прервано после известного постановления 1955 года, осудившего «излишества и украшательство в архитектуре»
и обозначившего начало новой эпохи в советской архитектуре. Уже возведенные конструкции были разобраны, а на фундаментах Высотного здания по проекту того же Д. Чечулина в 1967 году построена гостиница «Россия».
Дворец Cоветов
Б. Иофан, В. Гельфрейх, Я.Белопольский, В. Пелевин. Скульптор С. Меркулов.
Один из вариантов утвержденного проекта. 1946
Дворец Советов задумывался как самое большое здание на земле . Его высота должна была достигать 415 метров — выше самых высоких сооружений своего времени: Эйфелевой башни и небоскреба Эмпайр стейт билдинг. Здание-постамент должна была увенчивать скульптура Ленина высотой 100 метров.
Строительство Дворца Советов превратилось в самостоятельную хозяйственно-экономическую и научно-исследовательскую отрасль. В этой системе функционировали специальные лаборатории по оптике и акустике, по разработке специальных материалов: «стали Д.С.», «кирпича Д.С.», действовали механический и керамзитобетонный заводы, к строительной площадке была подведена отдельная железнодорожная ветка. Специальными постановлениями СНК СССР и Совета Труда и Обороны строительство Дворца Советов было объявлено ударной стройкой 1934 года, к концу 1939 года были готовы фундаменты высотной части. В 1941 году в связи с войной строительство было приостановлено и уже не возобновлялось. Работа над проектом Дворца Советов продолжалась до конца 40-х годов.
Каждый промежуток времени истории человечества, запечатлен величайшими сооружениями, и архитектура 20-го века не является исключением. Она характерна тем, что добилась совершенно нового масштаба — от зданий, которые скребут своими крышами небеса, к небывалым ранее дизайнерским строениям. Начало развиваться это искусство в начале 20 века. Одно из самых первых направлений являлся модерн. Он включал в себя функционализм, а также эстетические идеалы, но противоречило классическим основам искусства. В модерне пытались объединить основы дизайна в архитектуре, с новшествами скоростного технического развития и модернизации, происходящей в современной общественности.
Как закладывалась основа архитектуры 20 века?
Архитектура 20-го века была неким течением, которое объединило многочисленные школы дизайна, а также разнообразие направлений и многогранность стилей. Из величайших имен архитекторов, которые стали новаторами в данном искусстве достигли прогрессивных дизайнов и ультрасовременных новшеств, необходимо выделить Райта, Салливана, Аальто, Нимейера, Роэ, Корбюзье и Гропиуса. Модерн представлял течение архитектурного искусства с начала 20-го века до 70-80-х годов. Модернизм состоит из таких направлений, как: органическая архитектура, функционализм, интернациональный стиль, конструктивизм, рационализм и др.
Расцвет новейших технологий в архитектуре
Архитектурный модерн пытался создавать дизайнерские идеи построек, не оглядываясь на классические элементы строительства прошлых веков, а вдохновляясь функционалом построенных зданий, их месторасположением, а также географическим положением. «Форма следует за функцией» — говорил Луис Салливан, имея в виду, что дизайнерский замысел должен основываться на функциональном предназначении постройки. Так думал и архитектор Фрэнк Райт, когда он проектировал сооружения, важнейшей деталью для него была земля, на которой собирались произвести постройку. Он утверждал, что здание и земля должны являться одним целым. Для архитектуры 20 века также характерно: использование в строительных работах новейших строй материалов, таких как железобетон, отсутствие деталей декора на постройках.
Советский народ популяризировал архитектурный конструктивизм, данное направление необычайно процветало в 20-30-х годах. Конструктивизм включал в себя ультрасовременные технологии, а также коммунистическую политику, Советскую философию и социальные цели строившейся заново страны. Один из основателей данного течения — советский архитектор Константин Степанович Мельников. Он спроектировал не безызвестный Дом Мельникова, здание которое по сей день является символом советского авангарда. В то время движение разделилось на несколько школ, которые конкурировали между собой, что сопутствовало многочисленным постройкам прекрасных зданий, пока такое искусство архитектуры как конструктивизм не попало в немилость у верхушки правительства СССР.
Порой нам надоедает смотреть на эту старую советскую мебель. Но стоит подождать несколько десятков лет, и это будет уже раритет. Будем вспоминать о данном предмете интерьера с любовью, поскольку он является частью искусства. Но не только это рассматриваетс. Основная часть материала направлена на изучение советской архитектуры 20-х годов, когда только закончилась революция. Кстати, о данной теме у ученых до сих пор остается немало вопросов. Представленную отрасль развивали многие специалисты и они унесли за собой немало секретов. Вот исследователи до сих пор делают попытки разгадать их.
Все события начинаются еще в 1917 году, когда произошел архитектурный авангард. Наверное, предоставленную информацию мало где можно встретить, потому относим ее к разряду уникальных. Во время указанного процесса происходила процедура создания творческих направлений. Несмотря ни на что, все они имели между собой общие черты. Причем развитие осуществлялось неимоверными темпами.
На то время в СССР тоже проводились архитектурные конкурсы. Очень интересно узнать, кто же тогда побеждал и какого принципа придерживались специалисты. Стоит признаться, материал собирался очень долго, поскольку некоторые данные было найти чрезвычайно тяжело. Но автор справился со всем, взял комментарии ученых.
